— Ким… Тут такое дело… Мы ночью «неотложку» вызывали… Ты не знаешь, не мог бы посоветовать, ну, какого-нибудь педиатра хорошего, ну, ты понимаешь…

— А что с ней? — спросил Ким.

— Температура, — Костя вздохнул еще громче. — Не спит… Каждые три часа приходилось сбивать. И сейчас поднимается…

— Я сейчас приеду, — сказал Ким и положил трубку. Быстро написал записку Арине — и уже в дверях замешкался:

— Пандем?..

«Твоей племяннице ничего не угрожает. Это простуда».

…Костя стоял посреди комнаты, держа в одной руке миску с водой и мокрой тряпочкой, в другой — градусник; большая неустроенная квартира (перекати-пыль под диванами, растрескавшийся потолок, обои, разрисованные недрогнувшей младенческой рукой) пропахла уксусом.

— Спит, — сказал Костя шепотом. — Вот только что уснула.

На кровати сидела Даша — бледная, в халате, со спящим ребенком на руках. Лицо ее выражало немыслимую, безо всякой надежды скорбь.

— Привет, — шепотом сказал Ким.

— Мы ее вытерли уксусом, и она уснула, — повторил Костя.

У Иванки были длинные светлые ресницы. И она вовсе не выглядела такой уж больной — просто спящий ребенок. Зато Даша своим затравленным видом раздражала Кима все больше.

— Ну-ка, посмотри на меня, — сухо велел он. — Ты думаешь, от твоих слез ребенку будет лучше?

У Даши затряслись губы.

— Возьми себя в руки! — вполголоса приказал Ким. — Посмотри, на кого ты похожа… Да, дети болеют! И ты должна помочь ребенку, а не мешать ему!

— Не могу, — прошептала Даша. — Я не могу ее… Это я ее простудила позавчера. Надо было надеть сиреневый комбинезон, а я надела красный…

Она закусила губу, сдерживая рыдания.

— Перестань! — рявкнул Костя.

«Пандем?..»

«Она здорова. Температура упала полчаса назад».