— Есть ли среди них такие, которые касаются моего сына?

— Нет… Не беспокойся. Сейчас я выполняю по отношению к нему роль не наставника даже, а мира, сопротивляющегося личности. Он не станет личностью, если не пройдет этот путь. Он и без того не знает боли, болезни, потерь…

— Это плохо, что он их не знает?

— Если человек живет в невесомости, но не хочет, чтобы у него атрофировались мышцы, — он должен тренироваться. Каждый день.

— То есть предполагается, что эти мышцы когда-то кому-то понадобятся… Пандем, зачем же им медицина?

* * *

В герметически закрытом здании было слишком много фильтров. Свето-, звуко-, влагоизоляция, еще какая-то изоляция, от которой все, что находилось за шлюзом входа, казалось неестественно чистым, лишенным оттенков. В какой-то момент Киму подумалось, что, может быть, строители «белой башни» подсознательно желали отфильтровать Пандема. Загородиться от него листами свинца и бетонными плитами. Спрятаться. Конечно, это было не так. Здесь работали солидные люди, для которых прятки — не спорт.

— А, Быстов, — сказал мягкий человек в ретрокостюме с большими карманами на груди. — Сергей Быстов. Я помню.

— Я провожу небольшое… черт, язык не повернется назвать это исследованием.

— «Небольшим» его тоже трудно назвать, — сказал мягкий человек. На вид ему было лет шестьдесят; коричневая бородка с асимметричной проседью усиливала его сходство с добрым мультяшным гномом. — Ведь вы пытаетесь заново выстроить отношения с Пандемом, правда?

— Гм, — сказал Ким.

— …Иначе зачем вам понадобилось с такой энергией разыскивать людей, м-м, своего рода идеологов беспандемного существования? Нет-нет, не беспокойтесь, я знаю, что упрямец Быстов не дает моих координат кому попало… И Пандем тоже никому не дает моих координат. Я не боюсь ни шпионов, ни диверсантов, — мягкий человек улыбнулся. — Пандем, как вы понимаете, посвящен в наши исследования… как и во все, что происходит на земле. Пойдемте?

В маленькой комнате с матовыми светлыми стенами Киму предложено было садиться на стандартный канцелярский стул со встроенным массажером. Функцию массажа Ким сразу же отключил.

— Сфера наших исследований, — серьезно сказал его собеседник, — единственная область, в которой человек «без Пандема» может на равных конкурировать с прочим человеческим миром. Потому что Пандем, как все мы успели заметить, никому не помогает в исследовании себя самого… Что бы вы хотели услышать?

— Господин Отис…

— Можно просто Никас.

— Никас… вы беспандемный?

— Кстати, о беспандемниках, — мягкий человек снова улыбнулся. — Эта человеческая прослойка явно распадается на два, так сказать, потока, два рукава… Первый, к сожалению, более многочисленный — самые инфантильные из порожденных Пандемом инфантилов. Взрослые дети, которые либо соскучились в комфортабельной детской, либо вовремя не получили востребованную игрушку, а потому обиделись и ушли. Очень интересна позиция Пандема по отношению к таким… беспризорникам. Он не может не понимать, что оставить их на произвол судьбы для него — все равно что взрослому выгнать шестилетнего упрямца ночью в лес, где полно гадюк и волков… Да, «шестилетке» под тридцать, но психологически он… вы понимаете… и гадюк видел прежде только на картинках. С другой стороны, не дать такому малышу уйти… можно только забравшись к нему в голову и щелкнув переключателем. Для Пандема это — нечестная игра… А он спортсмен, он хочет, чтобы вокруг были одни Олимпийские игры…