Директор ФСФР генерал Солтанов Михаил Трофимович принял их в десять часов утра, сразу после короткого селекторного совещания. Кивнул на стулья у стола для деловых встреч, упиравшегося в стол хозяина кабинета, образуя букву «Т». Кирилл и Лаврик сели.

— Слушаю вас. — Солтанов бросил на Киндинова вопросительно-неодобрительный взгляд. — Что это с вами, Лаврентий Павлович? В хоккей играли?

Киндинов беспомощно посмотрел на Кирилла.

— Результат защиты чести и достоинства, — сказал Тихомиров. — Лаврентий Павлович попал в неприятную компанию, где он не пользуется таким же авторитетом, как на работе, и вынужден был доказывать свое право на свободу. В связи с чем, по моему глубокому убеждению, ему требуется отпуск.

Директор иронически приподнял бровь.

— А при чем тут вы, Кирилл Иванович? С каких это пор вы стали переводчиком и адвокатом Лаврентия Павловича? Почему вы беспокоитесь за него? И почему он сам молчит? Язык проглотил?

— Я… виноват… — забормотал Лаврентий.

— Ему грозит опасность, — перебил компьютерщика Кирилл. — Лаврик… э-э… Лаврентий Павлович остро нуждается в отдыхе и опеке. Я считаю его ценнейшим работником, которому нет равных в альтернативных службах.

— Мы знаем, что ему нет равных. И тем не менее вы что-то скрываете, Кирилл Иванович. Скажите прямо, в чем дело?

Кирилл выдержал подозрительный взгляд Солтанова, поглядел на потеющего и сопящего Лаврика.

— На него оказывается давление, Михаил Трофимович.

— Кем, по какой причине?

— Дайте мне пару дней, я разберусь и доложу. Но все-таки разрешите ему уйти в отпуск.

— Он не за границу часом скрыться решил? — позволил себе пошутить директор. — Может, возьмем с него подписку о невыезде?

Кирилл вежливо улыбнулся.

— Мои парни присмотрят за ним.

— Хорошо, пусть отдыхает. Недели хватит? Сам понимаешь, работы много, а заменить его некем.

— Дней десять.

— Хорошо, даю десять дней. Ну, а сам-то что молчишь? — обратился Солтанов к Лаврентию.

— Извините, Михаил Трофимович, — бледно улыбнулся Лаврик. — Я думаю…