Вскоре городской ландшафт снова изменился. Здания стали походить на многоэтажные китайские пагоды, улицы сузились, прохожие сменили майки и шорты на свободные белые рубахи и холщовые штаны, забегали быстрее. На одной из таких улиц, заполненной торопливой толпой, обнаружились первые магазинчики, кабачки и таверны, и беглецы свернули к одной из них, с вывеской на корявом русском языке: «У Бальшога Имама». И чуть ниже: «Дабро пожаловат».

— Заходите и завтракайте, — сказал Утолин. — Никуда не отлучайтесь, пока я не приду.

— Ты куда? — спросила Лилия.

— Поищу кое-какое снаряжение и вернусь.

— Один?

— Всем нам лучше не светиться, боюсь, нас и так засекли слепыши.

— Кто? — спросил Кирилл.

— Местные пограничники. Здесь нет властей в обычном понимании этого слова, нет силовых структур, но программа контроля работает и отмечает усиление или ослабление пси-резонансов. Так что долго нам здесь толкаться ни к чему.

Капитан огляделся и широким шагом направился вдоль улицы к нависающему над очередным перекрестком зданию в форме перевернутой пирамиды. На здании светилась красными буквами надпись: «Банк ЭСМО».

— Он так и не сказал, чем мы будем расплачиваться, — осуждающе проворчал Кирилл.

— Узнаем, — пожала плечами Лилия и первой шагнула к двери таверны.

Мужчины переглянулись.

— Черт знает, что творится! — с досадой сказал Кирилл, догоняя женщину. — Иногда мне начинает казаться, что я или сплю, или сошел с ума!

— Привыкай, — сочувственно проговорила Лилия. — Мир действительно гораздо более сложная система, чем мы себе представляли.

— К этому невозможно привыкнуть! Что я на работе скажу? Где был? В параллельном пространстве?! Да попробуй я сказать правду, директор тут же пошлет меня к психиатру!

— Относись к этому философски. Ведь он — человек обстоятельств, связанный по рукам и ногам условностями и запретами игры под названием «жизнь».

— А я?

— Ты должен быть выше этого. Если хочешь…

— Чего?

— Стать Персоной Воли.