– Есть.

– Воду тоже проверяйте. Пусть и в закрытых бутылках. Хлеб – только нарезанный тонкими ломтями.

– Есть.

Я обернулся к своему провожатому:

– Гаврилов. Верно…

– Верно, Ваше Высокопревосходительство. Мичман.

– Войдете за мной. Будете присутствовать.

– Э… Ваше Высокопревосходительство, а допуск?

– Под мою ответственность. Скрывать уже нечего… доскрывались. К тому же вы мне нужны не как понятой, а как охранник.

– Ваше Высокопревосходительство, да пусть только…

– Вы не поняли, мичман. Вы будете охранять не меня от задержанного, а задержанного от меня. Николай Александрович был мне другом с пяти лет, у меня не было ни братьев, ни сестер… родители погибли. А он был. Поэтому, если я не сдержусь, приказываю уберечь задержанного от моих рук, хотя бы и силой. Приказ ясен?

– Ясен. Только…

– Что – «только»?

– Прошу освободить меня от этого приказа, Ваше Высокопревосходительство.

– В чем дело?

– В двенадцатом, на празднованиях…[73] я замещал пост гвардейцев[74]. Моя дама сердца… очень хотела посмотреть дворец. Ее Величество увидела Наташу… пригласила ее на чай в малую гостиную… прислала нам подарок на свадьбу… я тоже могу не сдержаться, Ваше Высокопревосходительство. Я не железный. Пусть кто-то из второй роты подежурит. Я сейчас скажу…

А я – железный?

Задержанного достаточно сильно потоптали, но костей не поломали. Наверное, и поломали бы, если бы не отбили вовремя.