— Честные граждане славного Касприва! — По моему кивку вперед вышел глашатай, хорошим поставленным голосом начав зачитывать мое послание людям. — Здесь и сегодня волею нашего господина Ульриха фон Рингмарского будет совершено правосудие над преступной парой: человеческого мага и водяной королевы, дабы наконец воздать по заслугам им за дела их черные!

Хорошо вещает, с расстановкой, даже не нужно было что-то от себя писать, шпарит так, что сам заслушался. Все сказал, все обрисовал, ничего и никого не забыл. И про мои потери вспомнил, и людям больно пальцем в ране поковырялся, напомнив про утрату родных и близких, о тех детях, что стали разменной монетой в этой войне глупого барона и злобных русалок. Нет, конечно, не так сказал, но вот я так почувствовал и чувствую дальше. Здесь в Касприве практически каждый дом понес потери среди близких и родных, вон она река, рядом, вон она, сияющая водная гладь артерии этих земель, вокруг которой все строилось и возводилось. Народ молчал, площадь все заполнялась и заполнялась людьми, слушавшими этого крикуна, что говорил сейчас о правде, что наконец-то восторжествовала. Ну а мне что? Мне на выбор предоставили три супа. Грибной. С какой-то отварной птицей и нечто отдаленно напоминающее свекольник.

— Так, а сейчас-то что?

— Что происходит?

— Что сейчас будет?

— Он что, кушает?

Кушает-кушает, уплетает за обе щеки. Выбрал свекольник, тут же оформив в тарелочку белый росчерк снежной чистоты в виде хорошей ложки густой сметаны.

— Слушайте, жители Касприва! — дождавшись моего кивка, вновь заголосил мой глас для народа. — Королева у нас в руках, но маг еще не схвачен и на свободе!

— Что это значит?

— Демоны преисподней!

— Так мы что, тут все его ждем?

— Спасайся!

Последний голос паники был и голосом, на мой взгляд, разума, ибо у самого поджилки трясутся при мысли о том, что может произойти, выйди из себя дипломированный маг. Толпа загудела, переговариваясь и явно редея на глазах, что в принципе было неудивительно, удивляло то, что еще достаточно много людей оставалось на местах, с интересом озираясь по сторонам и то и дело поглядывая на меня.

Все же здравомыслящих оказалось на порядок больше, так как постепенно перед трибуной остались лишь считанные единицы, а вся основная масса отхлынула в стороны, опасливо выглядывая из улочек и проулков, все же еще удерживаемые жгучим интересом.

— Давай накапай, дорогой. — Повернулся я к ожидающему учтиво слуге, что бережно кутал в полотенце последнюю память о старике, без малого трехгодичный виски в пыльной непрозрачной бутылочке.