– Так-то оно так, – протянул следователь, – но вот плитка и холодильник? Недешевые вещи. Откуда они у вас? Вы всего лишь ученик в мебельном цеху.

– Так в цеху и собрал, из обломков всяких, – Ярин врал на голубом глазу.

– А одежда зимняя?

– На премию купил, которую мне отец Герсиний выдал, вместе с грамотой. И часы на нее же.

– Какие часы? – удивился дознаватель.

Помолчали. Ничего у этого дознавателя на меня нет. Помурыжит и отпустит.

– А хватило ли премии?

– Так я скромно живу, вот и хватило. Да и зарплата неплохая, как и у всех рабочих. Вы в цеху спросите!

– Спрашивали мы в цеху, спрашивали. Вот и характеристику на тебя сослуживцы написали. «Заносчив, надменен, склонен к ереси, за что была своевременно наложена епитимья». А еще поговаривают, будто с черным братством путаетесь.

– С кем, с кем?

– Вот и я думаю, с кем? На кого работаешь?

– Не понимаю о чем вы.

Дознаватель раздраженно надулся.

– А откуда плитку-то с холодильником взяли?

– Я ж говорю, в цеху собрал, из обломков всяких.

– Это ж фабричная вещь, сразу видно.

– Так я способный, сам такие штуки и делаю и выдумываю. Мне даже отец Герсиний грамоту выдал. И премию. На которую я зимнюю одежду купил. И часы.

– Какие часы?

Снова повисло молчание. Наконец, следователь склонился к бумагам и начал писать.