- И сколько же мы тогда им выдадим?

- Ну-у… — протянул Пахомыч, — парень, наверное, инициатор, и дать ему полсотни за кражу будет вполне по совести. За поедание плодов всегда по 15 розог давали. Сколько за третий их грех полагается, не имею никакого понятия, но думаю, можно накинуть еще полтора десятка. А девчонке твоей по малолетству хватит десятка за кражу и по пять розог да два других греха.

- Значит, 80 и 20, - резюмировал Михалыч.

Экзекуторы закрепили на лодыжках детей кожаные манжеты, от которых тянулись стальные проволоки, развели детские ноги широко в стороны и, натянув каждую проволоку, привязали ее другим концом к вделанным в пол кольцам. Так наказуемые дети потеряли возможность извиваться и сучить ногами в процессе экзекуции, а розги получали доступ к самым потаенным и чувствительным местечкам их тел. Теперь все было готово к порке. Дернув за ведущий к потолку шнурок, старший экзекутор дал понять находящемуся на втором этаже отцу Павлу, что пора объвлять о свершении божьего суда.

- Ну что, поехали, Пахомыч? — произнес Михалыч, вооружаясь розгой.

- Поехали… А ну хорошенько их, болезных! — ответил тот.

Свистнула розга, мальчишеская попка дернулась, и на ней вспухла красная полоса. Несколькими секундами позже такая же полоса пересекла правую ягодицу девчонки. Пахомыч сек профессионально, с оттягом, не делая больших пауз между ударами. Его напарник, напротив, хлестал свою жертву много реже, поскольку ей должно было достаться вчетверо меньше ударов, а регламент требовал, чтобы порка совместно наказываемых грешников заканчивалась, по возможности, одновременно. Поскольку тела обеих жертв висели под самым потолком, класть розги на них можно было только вдоль ягодиц или, в крайнем случае, наискосок, зато можно было успешно достать розгой и нежные места между ягодиц, и внутренние поверхности бедер, удары по которым наиболее болезненны. Чтобы ненароком не зацепить при этом мальчишеские гениталии, их упрятывали в специальный защитный резиновый мешочек, который к тому же гарантировал, что жертва не обмочится во время экзекуции. Пахомыч, меняя розгу после каждых десяти ударов, старательно обрабатывал ею ягодицы и бедра мальчугана, не забывая попадать иногда кончиком розги и между ног. Когда назначенные восемьдесят ударов были отсчитаны, наказанные части тела паренька были покрыты густой сеткой тонких рубцов, и с них стекала кровь. Попка девчушки пострадала меньше, но и она была испещрена вспухшими рубцами.

- Ну как там твой, не сомлел? — крикнул напарнику Михалыч. — Надо же, стойкий парень! А вот моя под конец таки обоссалась!