Было сомнительно, что Регина Мадлен, представляет какую-то ценность, но как рычаг давления на свою мать, она была вполне эффективным инструментом. Что может быть лучше молодой безмозглой девушки, начавшей осознавать себя женщиной? Правильно. Только другая безмозглая девушка, севшая на иглу. Снимая Регину с иглы, в чем мог убедится сегодня любой посторонний, я явно переходил кому-то дорогу, смешивая его планы с дерьмом. Можно было предположить, что пока давить саму Милли Мадлен не хотели, мать будет готова сделать для своего ребенка все, доказав это мне, выбив разрешение на приобретение медицинской аппаратуры, но тут возникала новая дилемма. Потеряв дочь, как средство воздействия на женщину, могли нанести удар по самой Мадлен. Было далеко не факт, что она не будет скомпрометирована, а на ее место посадят более удобного человека. Впрочем, наличие у женщины связей в местном обществе, а продажа кораблей показывала, что они есть, делало Милли Мадлен не такой и беззащитной. В крайнем случае, она могла обратиться к отцу и, какой бы поганкой в его глазах не была, могла получить помощь. Обдумывание ситуации, привело меня к мысли, что женщина мне не договаривает, хотя и сказала о том, что ей надо продержатся полтора или два месяца. Опыта закулисных интриг, происходящих в средних и высших слоях общества у меня не было, поэтому понять поведение, а значит и предпринять адекватные шаги, я не мог.

Грустно вздохнув и, понимая, что не засну, пока не сойдет возбуждение от пережитого, я решил перебрать трофеи последнего нападения на меня. Пять браскомов, три нейрокома и один слайдер. У двоих парней стояли нейросети, снять которые не представлялось никакой возможности. Впрочем, фиксации и передачи с них информации я не опасался, так как в начале нападения парни находились в зоне "глушения" любых сигналов. При потере сознания фиксация событий невозможна по вполне объективным причинам, так как для этого нужно иметь контакт с органами чувств, а они теряются вместе с сознанием. Объект мог увидеть меня, лежащим без сознания, а вот объяснить потерю своего сознания уже не мог, кроме того, что кто-то мне помог, вырубив всю группу из мощного станера или чего-то подобного. Убрав нейрокомы в отдельную коробку, они опасности не представляли, так как теряя контакт с телом, отключались, я подтянул к себе диагностического паучка, войдя в сеть его управления. Включать браскомы я не собирался, поэтому после подключения паучка к контактам девайса, вошел в его систему внутреннего строения, выбрал блоки памяти и, подав только на них напряжение, одномоментно выгреб их содержимое в память Юлии, повторив этот прием четыре раза, три раза с браскомами и один раз со слайдером. Ничего путного просмотр информации с браскомов и слайдера мне не дал, но я не стал отчаиваться. Создав файлы на накопителе, я отправил ее туда, так как счел нужным протоколы звонков и сообщений пока оставить для дальнейшего анализа. Юлия, когда надобность в браскомах и слайдерах у меня отпала, как источниках информации, тут же прошлась по их блокам, подавая на них энергию и стирая программы. Простейшие девайсы уже через минуту потеряли свое программное обеспечение, вместо которого получили новое, сделавшее их абсолютно безвредными и годными для дальнейшего употребления. Жалко было кристалл слайдера, там была база по стрелковому оружию, но раз не судьба, кристалл был изъят из слайдера, превратившись в пустую болванку, куда Юлия сбросила небольшую программку, позволяющую сбрасывать и хранить на нем информацию.