— Не знаю, на что вы рассчитывали, когда просили посмотреть за горничной, но боюсь, в ближайшие недели, а то и месяцы, её будет волновать только одно — беременность её восемнадцатилетней дочери и будущий зять, который переедет к ним и которого она уже не любит, — громко сказала я. — Только это для неё важно сейчас. И все мысли только вокруг этого. Она даже не думает, в какую комнату дальше пойдёт, и что будет готовить на обед или ужин. То есть, работа и работодатель её совсем не интересуют. Но могу всё же ещё послушать.

«Не представляю, как это Григорий ещё всё воспримет. Вернётся из командировки, а я тут его огорошу с дочерью и зятем… Ещё один лишний рот в нашу семью. И это я ещё молчу про ребёнка, на которого тоже понадобятся деньги… Надрываешься тут днями на работе, спину гнёшь, угождаешь хозяевам, и вместо того, чтобы дома отдохнуть, должна буду смотреть, как мелькает перед глазами зятёк», — мысли женщины становились всё мрачнее.

— Нет, бесполезно. Кроме озвученного, женщину больше ничего не интересует, — произнесла я и закрыла глаза, сбрасывая видение, а затем стала представлять рыжеволосого журналиста.

Постепенно из сонма голосов проявился один, а ещё спустя минуту я увидела журналиста. Он сидел на подоконнике, в каком-то кабинете, и смотрел на светловолосого парня, который сейчас бегал туда-сюда по помещению.

«Идиот. Чему радуется? Влез в дерьмо по уши, а такое ощущение, что купается в ванне из чистого золота с молодильной водой», — презрительно думал мой объект, но на лице его эмоции не отражались. А его знакомый тем временем, размахивая руками, возбуждённо произнёс:

— Отвечаю, это сенсация!

— Хотя бы намекни, на какую тему, — вставил рыжеволосый.

— Прости, позже всё узнаешь. Сейчас не могу сказать… Но ты реально прозреешь от того, что потом узнаешь! Это будет нечто! Реальная бомба! Она разнесёт всё!

— Смотри, чтобы и тебя не разнесло этой бомбой, — сухо ответил он, а про себя подумал: «Не доверяет… Ну и чёрт с ним!».

— О материале не знает пока никто, ведь кое-какие сведения ещё не собраны, чтобы ударить уже окончательно и мощно. Нужно встретиться с ещё одним человеком и только после этого я положу всё редактору на стол и расскажу и тебе. Но ты прав — я должен сейчас вести себя аккуратно. Поэтому я и здесь! Хочу попросить твоей помощи, — лихорадочно продолжил светловолосый.

— Сохранить материал? — рыжеволосый оживился, надеясь, что, несмотря на кодировку, которую его знакомый в любом случае применит, он найдёт способ прочитать полученное.

— Не совсем. Материал я храню у себя, но есть копия, на случай, если со мной что-нибудь случится. Только сам понимаешь, не хочу раньше времени всё раскрывать, поэтому предпринял кое-какие меры предосторожности, — ответил второй, шумно выдохнув. — Я хочу отдать тебе ключ от места, где лежит копия. А есть ещё один мой друг, у которого хранится адрес того места, где всё лежит. Если со мной что-нибудь случится, на следующий день вы должны встретиться вот здесь, — он схватил со стола листок бумаги и, наклонившись, быстро написал на нём адрес. — Если на следующий день не получится, то потом снова на следующий день тебя там будут ждать.