Среди генералов и офицеров прошёл лёгкий гул. Есть всё-таки победа. Но, по мнению Андрея, победа была пирровой.

Андрей продолжил: он решил высказать всё, а там – будь что будет.

– Азовское море – оно закрытое. Выход в Чёрное море – через узкий пролив, который перекрыт турками. Что получаем в итоге? Море Азовское есть, а выйти в Чёрное море или дальше, в Средиземное, к другим странам, рынкам, не можем. Вывод: захватив Азов и обеспечив акваторию Азовского моря, надо брать Керчь или весь Крым – тогда будет свободное мореплавание. Полагаю, сил армии и флота сейчас недостаточно, дабы развить успех и отбить Керчь. Коммуникации растянуты, быстро получить провизию, порох, свинец и ядра невозможно. А теперь, Пётр Алексеевич, можешь меня на плаху отправить. Я сказал свои выводы.

Наступила мёртвая тишина – было слышно, как переминаются за стенками шатра патрульные.

Пётр уткнулся глазами в пол, правая щека его подёргивалась в нервном тике. Потом он поднял голову, и от его тяжёлого взгляда многие генералы и офицеры стушевались, куда и хмель делся.

– Так! А ведь всё верно обсказал, шельмец! И когда только сообразить успел? Да мало того, ещё и смелости хватило ложку дёгтя в бочку мёда добавить! А почему воеводы мои мне сей вывод не обозначили? А?

– Не успели, Пётр Алексеевич! Зачем праздник портить? Ведь первая серьёзная победа! – вразнобой посыпались ответы.

– Ну да, как похмелье тяжкое после праздника. Франц, готовь завтра же бумаги. Надо строить флот, армию коренным образом менять. Чего приуныли? Азов-то взяли! Наливайте!

Праздник продолжился. Но вокруг Андрея образовалась пустота, офицеры потеснились. Видимо, опасались опалы или немилости царской. А ведь опала – она как чума, приклеиться может. Потому и отодвинулись. Никто не знал, даже предположить не мог, чем для Андрея закончится пир. Ожидаемая гроза миновала, но что будет завтра?

Андрей же казнил себя. Ну чего, спрашивается, полез? У Петра генералы есть, Лефорт в лучших друзьях. Скажи они – и Пётр бы воспринял всё нормально. Андрей же пока никто, в глазах офицеров – иностранец, фортификатор и выскочка. С тем же Лефортом Пётр знаком давно, ещё когда прискакал вместе со своим родственником, Патриком Гордоном, в Троице-Сергиев монастырь. Там укрывался от возможного поражения Пётр, ускакав ночью из Преображенского.

Ныне Лефорт нездоров – он не оправился от ранения и последующего сепсиса, полученных им ещё в прошлогоднем походе. Чувствовал он себя неважно и в дальнейшем даже возвратился в Москву не в карете и не верхом на лошади, а на санях – так меньше трясло. И может быть, именно из-за нездоровья он не смог проанализировать итоги победы, а может – не захотел говорить при всех, дабы не умалить победу. Говорил же Андрею отец: «Не гавкай там, где надо лизнуть!»