Телеус скрестил руки на груди.

— Целью состязания было фехтование, Ваше Величество, а не демонстрация уловок и хитростей. Вы прибегли к трюку, который невозможен в сражении с настоящим мечом.

— Ты пытаешься пролезть в игольное ушко, демагог. С кем ты успел поговорить, с Релиусом или с Орноном?

Телеус был упрям.

— Вы бы не смогли голыми руками выхватить у человека настоящий меч.

— Ах, Телеус, — сказал царь, печально качая головой. — Такой упорный и такой наивный. — пододвинувшись ближе к капитану он протянул к нему сжатую в кулак руку и медленно раскрыл ее, словно цветок. — Сегодня я сделал это с деревянным мечом. Но однажды я смог сделать это с настоящим.

Телеус поднял указательный палец и осторожно проследил тонкую линию на ладони царя.

— Меч убийцы. Я не знаю, что и сказать, мой царь.

Евгенидис пожал плечами.

— Скажи, что мне больше не надо оглядываться назад.

Телеус кивнул.

— Я буду прикрывать вашу спину, мой царь. До последнего вздоха.

— Вот и хорошо, — сказал Евгенидис, вставая. Он добавил, задумчиво глядя на Телеуса: — Теперь я понимаю, почему Орнон был так уверен в твоей преданности трону.

Евгенидис осторожно спустился вниз с верхней скамьи.

— Возможно, Орнон надеялся, что я сверну себе шею, но я не хотел добиться твоей поддержки ложными увертками, Телеус. И Орнон не думал о цирковых трюках. Он знал, что если Лаекдомон попытается когда-нибудь стать реальной угрозой, я выпотрошу его, как курицу. Ты забыл?

Он поднял искалеченную руку, глядя на культю, и все вспомнили о смертоносном крюке, заменившем утраченную кисть.

— Вы заставили людей забыть о крюке, пряча его под длинными рукавами и делая вид, что стыдитесь его, — догадался Телеус.

— Да. Но истина всегда находится перед глазами у тех, кто готов ее увидеть.

— Итак, гвардию сократят вдвое, — мрачно заключил Телеус.

Царь устало вздохнул. Стоя перед Телеусом, он сказал: