Вот это был удар! Я сразу сокрушил их всех. Только что самодовольно улыбавшийся Даули был смят, повержен и убит этим нежданным ударом.

Эффект получился великолепный. Никогда еще мне не случалось за такой короткий срок добиться столь великолепного эффекта.

Но через мгновенье я увидел, что немного пересолил. Я собирался нанести им удар, но не собирался убивать их. А они были близки к смерти. Они хорошо знали, что такое позорный столб, и теперь, когда он заглянул им в лицо, когда они почувствовали себя отданными целиком на милость чужого, едва знакомого человека, которому стоит только донести на них, чтобы их постигла эта кара, они были еле живы от страха. Они побледнели, тряслись, онемели, были достойны жалости; они мало чем отличались от покойников. Все это вышло очень неприятно. Конечно, я полагал, что они будут просить меня держать язык за зубами, и мы пожмем руки, и выпьем, и посмеемся, и этим все кончится. Но нет; я был чужой человек, а они прожили всю жизнь под жестоким гнетом и приучились никому не доверять, видя, что люди не упускают случая воспользоваться их беспомощностью, они не ждали ни справедливости, ни доброты даже от родных и близких. Просить меня быть добрым, быть справедливым, быть великодушным? Конечно, им очень этого хотелось бы, но они не решались.

Глава XXXIV Янки и король проданы в рабство

Глава XXXIV

Янки и король проданы в рабство

Что же теперь делать? Только не спешить. Нужно изобрести какой-нибудь обходный маневр, чтобы дать себе время подумать, а этим беднякам прийти в себя. Напротив меня сидел Марко, окаменевший в то мгновение, когда он пытался привести в действие свой кошелек-пистолет, и до сих пор бессознательно сжимавший в руке эту игрушку. Я взял ее у него и предложил раскрыть ему ее тайну. Тайна! Какая может быть тайна в таком пустяке? Однако в тот век и в той стране даже здесь была тайна.

Удивительный народ, совершенно не умеющий обращаться с механизмами; да у них и не было никаких механизмов. Кошелек-пистолет представлял собой небольшую стеклянную трубку с пружинкой, при нажиме на которую происходил выстрел. Этот выстрел был совершенно безвреден, так как дробинка падала к вам же в руку. Дробинки были разной величины – одни с горчичное зерно, другие значительно больше. Они заменяли монеты. Дробинки величиной с горчичное зерно заменяли мильрейсы, а те, что побольше, – милли. Пистолет служил кошельком; и очень удобным кошельком, с его помощью вы могли расплачиваться в темноте, не боясь ошибиться; вы могли носить его во рту или в жилетном кармане, если у вас был жилетный карман. Я изготовил их разных размеров; крупнейший вмещал в себя дроби на целый доллар – замена монет дробью была очень выгодна для правительства; металл не стоит ничего, а подделки нечего было опасаться, так как я был единственный человек в королевстве, умевший отливать дробь. Выражение «настрелять денег» скоро пошло в ход и сохранилось даже до девятнадцатого века, хотя никто не подозревает, откуда оно взялось.