– Если вы действительно свободные люди, вам нечего бояться. Богом данные британские вольности послужат вам щитом и охраной. (Аплодисменты.) Вы в этом сейчас убедитесь. Представьте доказательства.

– Какие доказательства?

– Доказательства, что вы свободные люди.

Ах, я вспомнил! Я пришел в себя; я не сказал ничего. Но король загремел, как буря.

– Ты не в своем уме! Пусть этот вор и подлец докажет, что мы не свободные люди.

Он знал свои законы, но знал, как обычно знает большинство: букву закона, а не закон в действии; закон надо испытать на себе, чтобы понять его настоящее значение.

Все разочарованно покачали головами; многие отвернулись, потеряв к нам интерес. Оратор сказал – и на этот раз деловито, а не чувствительно:

– Если вы не знаете законов своей страны, пора вам с ними познакомиться. Для нас вы люди чужие; вы не станете этого отрицать. Быть может, вы свободные люди, мы этого не отрицаем; но, быть может, вы рабы. Закон ясен: он не требует от рабовладельца доказательств, что вы рабы, он требует от вас доказательств, что вы не рабы.

Я сказал:

– Дорогой сэр, дай нам время послать в Астолат или дай нам время послать в Долину Святости…

– Успокойся, добрый человек, ты ставишь чрезмерные требования и не можешь надеяться, что они будут выполнены. Это заняло бы слишком много времени и доставило бы слишком много хлопот вашему господину…

– Господину, идиот! – заревел король. – У меня нет господина, я сам гос…

– Молчи, ради бога!

Я вовремя остановил короля. И без того достаточно бед обрушилось на нас; мало было бы проку, если бы эти люди пришли к убеждению, что мы помешанные.

О подробностях распространяться не стоит. Граф продал нас с публичного торга. Тот же самый проклятый закон существовал на нашем Юге в мое время, более тринадцати столетий спустя; и в силу этого закона сотни свободных людей, которые не имели доказательств, что они свободные люди, были проданы в рабство на всю свою жизнь, и тогда меня это не особенно волновало. Но когда я испытал на себе самом, что значит быть проданным с публичного торга, закон этот внезапно показался мне гнусным. Что поделаешь, так уж мы созданы.

Да, нас продали с публичного торга, как свиней. В большом городе и на людном рынке за нас дали бы хорошую цену; но тут было страшное захолустье, и нас купили так дешево, что мне даже стыдно вспомнить об этом. Король Англии пошел за семь долларов, а его первый министр за девять; между тем за короля можно было дать двенадцать долларов, а за меня все пятнадцать. Но так бывает всегда; если рынок плох, какой бы хороший товар вы ни предлагали, вы очень мало на нем наживете, и я советую вам помнить об этом. Если бы у графа хватило ума, чтобы…