В десяти ярдах от меня проехала Сэнди – возможно, разыскивая меня. Но окончательно убило меня то, что происходило на площади против нашего старого барака, – там заживо варили в масле фальшивомонетчика. Показался газетчик – и я не смел окликнуть его! Одно утешало меня – видимо, Кларенс жив и действует. Я давно мечтал встретиться с ним, и теперь наконец появилась надежда на встречу.

Очень ободрило меня то, что я как-то заметил проволоку, натянутую между домами. Это, несомненно, был телеграф или телефон. Мне страстно захотелось получить кусочек такой проволоки. Она была необходима мне для осуществления моего плана бегства. План мой состоял в том, чтобы как-нибудь ночью освободить себя и короля, связать нашего хозяина и, заткнув ему рот, перемениться с ним одеждой, избить его до неузнаваемости, приковать к цепи рабов, притвориться владельцем невольников, отправиться в Камелот и…

Но вы поняли мой план. Вы видите, какой потрясающий, драматический сюрприз готовил я двору. Все это было бы осуществимо, достать бы только кусочек железной проволоки, из которой можно сделать отмычку. Тогда я мог бы отпереть замки, которыми были скованы наши цепи. Но мне ужасно не везло – ни разу не попалось ни кусочка. И вдруг подвернулся удобный случай. Джентльмен, уже два раза приходившей торговать меня, но безуспешно, пришел опять. Я знал, что он не купит меня, так как мой хозяин с самого начала заломил за меня непомерную цену, вызывавшую негодование и насмешки, и упорно стоял на своем. Он хотел за меня двадцать два доллара и не уступал ни цента. Могучим сложением короля восхищались, но не покупали из-за его королевской осанки: такие рабы никому не нужны. Я был уверен, что не расстанусь с ним, так как за меня просили слишком дорого. Но сейчас дело было не в этом. Джентльмен, о котором я упоминал, интересовал меня вот почему: у него было нечто, чем я решил завладеть, если он будет часто наведываться к нам, – длинная стальная булавка, которой он скалывал спереди свой плащ. Таких булавок у него было три. Два раза у меня все срывалось, так как он недостаточно близко подходил ко мне. Но раз мне повезло: я вытащил у него самую нижнюю, а он, заметив пропажу, наверно, решил, что потерял эту булавку.

Я очень обрадовался, но радость моя была непродолжительна. Когда сделка, как всегда, опять не состоялась, хозяин внезапно сказал то, что на современном английском языке обозначало бы следующее:

– Я вам скажу, что я хочу сделать. Мне надоели эти два никуда не годных раба. Дайте мне двадцать два доллара за одного, и я вам дам другого в придачу.