По эгнорскому примеру я создал «штампы». Простейшие «штамповочные» станки с матрицей, в которой содержались плетения, как бы завернутые в виртуальную магическую ауру. В углубление-матрицу помещается заготовка, на нее опускается накопитель с встроенным модулем-переносчиком. Записанное в матрице заклинание само, без участия человека, который нужен лишь для того, чтобы потянуть за рычаг, копируется в кристалл-заготовку. Подобные устройства я придумал в своем баронстве, когда надоело заниматься каждым артефактом «вручную», что отнимало массу сил и времени. Брака выходило довольно много, но результат окупался количеством. ОТК – эталонная матрица-сравнение – тоже был создан.

Здесь, в бывшей слесарной мастерской подсобного корпуса Управления ФСБ на Лубянке, теперь развернулся целый конвейер. Я сделал устройства для производства ошейников, жостиков и смешанных защитных амулетов со стихиями Жизни и Разума. За приборы уселись коллеги по отделу «П» и в буквальном смысле впечатывали плетения в кристаллы, результата не видя и хорошо если чувствуя. На «исцеление», с его сложной магической «виртуалкой», создать штамп не получилось, и я был этому несказанно рад – изготовление этих амулетов вносило разнообразие, а то в основном мне приходилось тупо заряжать графит. Теперь большей частью для отправки за границу.

Чувствовал, что отупел за месяц однообразной бездумной работы, и с нетерпением ждал, когда сделают хранилище с вожделенными тоннами графита. Уберусь потом на фиг с Земли, этой энергии хватит на борьбу с «серыми». Такими темпами через год-два их совсем изведут. Завтра обещают позвать «на зарядку» этих самых тонн, скорей бы! Я сгорал от нетерпения увидеть сына.

Лиза родила вскоре после Нового года. Сколько нежных Лизиных чувств разливалось по сердцу, сколько нетерпеливого ожидания моего возвращения! Еле-еле сдержался, чуть не сорвался. Поэтому и сделал штампы, чтобы без меня разбирались. Ну и лень, разумеется, никуда не делась: таких масштабов «серости», которая буквально заполонила Землю, я не ожидал.

Вениамин Олегович Раднов, Главный жрец четырех московских пятерок, заговорил. До этого он был единственным из всех арестованных «серых», кто молчал. Не помогали ни методы физического убеждения, ни психологическое давление, ни показанное кино о сгоревших в церкви сектантах. Даже «сыворотка правды» была бесполезна; и вдруг сам затребовал следователя.

Вениамин Олегович скептически посмотрел на молодого человека, капитана Лескова, который в радостном возбуждении раскладывал на столе бумаги.