Вместо ответа мужчина резко ударил девушку под дых. Лицо его при этом ничего не выражало. Ни ненависти, ни сочувствия.

Боль скрутила внутренности, Зина задохнулась, схватилась за живот и, скрючившись, по стене сползла на пол.

– Говори, сучка, кто такой Егор, откуда взялся, что может! – заорал другой, самый молодой мужчина, а первый с силой пнул ее по пальцам, закрывающим живот.

Она с трудом понимала смысл задаваемых ей вопросов, боль пронизывала все тело, не давала сосредоточиться, обида душила сильнее, чем удары по солнечному сплетению; но самые большие страдания приносила досадная мысль: «Я снова подставила Егора! Какая я дура, дура!» Эта мысль заезженной пластинкой повторялась снова и снова. Она не помнила, что говорила палачам, и говорила ли вообще что-нибудь.

Потом ее несколько дней держали в темной бетонной комнате с одним тонким продавленным матрасиком на полу, а после привязали к зубоврачебному креслу. Чернявый молодой человек, к которому обращались по имени Фарид, что-то настраивая на страшном станке с арбалетом, воскликнул, обращаясь к стоящему рядом начальнику, тому самому, молодому, вопившему неясные вопросы во время избиения:

– Да она беременная, товарищ капитан!

Капитан известию обрадовался:

– Точно? Отлично! Это прибавит нам очков. – Потрепал привязанную девушку по голове. – За двоих борись, не глупи.

Смысл сказанного Фаридом доходил до нее постепенно. Когда дошел, то радость как захлестнула сердце теплой волной, так и схлынула, оставив мучительный выбор.

«Господи, прости! Я хотела убить себя здесь, ради Егора, но теперь буду стремиться жить. Я постараюсь, Господи! Прости за малодушие», – эта мысль прозвучала так естественно, будто Зина всегда была истово верующей. Теперь есть смысл цепляться за жизнь, есть смысл жить, даже когда Егор уедет.

«Ты просто спаси меня, Егорушка. Нас спаси… и больше я ничего от тебя не потребую, обещаю. Спаси, мне страшно…»

На импровизированном мозговом штурме от «девочек» поступали самые невероятные предложения. Повертев и так и эдак, мы их отвергали.

«Не отвлекайтесь на другое, сначала Зина», – в который раз направлял я их фантазию.

Которая то и дело отвлекалась на различные варианты мести. Это было не иначе как отражение моих, в данный момент задавленных, но очень горячих желаний.

«Через астрал, я чувствую, что можно через астрал», – периодически твердила Фиона, с досады прикусывая губу.

«Думай, Фионочка, думай», – подбадривал я ее. Напряжение росло.

«Да что тут думать, прыгать надо!» – пошутила Синя, пытаясь разрядить обстановку.