Хватит, Селиванов. Прекрати.

Ласточка равнодушно смотрела мне в глаза.

— Ты еще никого не убил? – спросила она. Спросила флегматично так, будто из вежливости. Какая у вампира, к черту, вежливость…

— Смотря, в каком контексте употребить это слово. – Я скрестил руки на груди, пряча окровавленные пальцы. Зачем ее лишний раз дразнить.

— А, ну, да. – Ласточка холодно усмехнулась. – Патрульный офицер.

Я молча разглядывал ее, проигнорировав издевку. Родной голос, родные черты. Разве ты сможешь помочь ей?

Сможешь убить?

Прости меня, Лаэрри. Я был неправ в отношении тебя. Совсем неправ. Да вот, не успел тебе об этом сказать. Мертвые не пишут писем.

Ласточка скучающе поглядела куда-то сверху вниз наискосок.

— Нам с тобой было весело, да?

Я усмехнулся.

— Уж точно, не грустно.

— Подумать только… – протянула Аретейни, брезгливо скривившись. – Эта дура бегала за тобой как течная кошка. – Белые глаза уставились на меня. – И чего она в тебе нашла, ты даже не симпатичный.

Я начал злиться. Эта тварь еще и над Ласточкой издевается.

— Ну, все, я в депрессии. Не понравился вампирше!

— Эта вампирша когда-то пускала на тебя слюни, щенок. Пройдет немного времени, и ты будешь охотиться на меня, псина блохастая. Ты, и тебе подобные. А когда ты перегрызешь мою глотку – тебе будет ни капельки не жалко. – Тварь холодно прищурилась. – Правда, Дэннер?

— Правда, – совершенно искренне согласился я. Пора с этим кончать.

Старенький приятель, бастард, это далеко не первая твоя шея! Старенький, и по-прежнему острый.

Я еще некоторое время держал на руках обезглавленное тело, до тех пор, пока оно не рассыпалось прахом.

А теперь все-таки си-минор.