Возобновились занятия в школе. К моему огромному удивлению, наставник будто забыл о полётах. Чуть ли не всё время уделялось мерам. Класс оттачивал оценку на глаз расстояний, углов, высоты полёта, даже объёма. Эталоны применялись (как же без них!), и все они были явно сделаны руками людей. Драконий глазомер лучше человеческого, но и то нам приходилось туго.

Поначалу я сам числился в «твёрдых хорошистах». Зато неожиданно для всего класса лидером оказался середняк Глорр. Записная отличница Суирра почти открыто ревновала. Хитроумный Согарр непринуждённо погасил страсти, указав, что, «конечно, природные способности – великая вещь, но и старательность тоже кое-что может». Мы начали упорные тренировки, и после пары месяцев Леррот выразил своё признание в оценках.

Но даже после того, как курс «Измерения на глазок» закончился, полёты сделались лишь одним из первых предметов. В эту группу также вошла тактика – уже с наглядными примерами! – и, как ни странно, то, что я мысленно обозвал «изящной литературой». Книг, натурально, нам не давали. Преподаватель сначала зачитывал вслух порядочный кусок, а потом разбирал его вместе с нами. Почему-то имена авторов учащимся не сообщили.

Художественная драконья литература имела земные аналоги. Ближе всех к ней стояла «Илиада». Это были военные приключения, разбавленные любовными. Поразило то, что основной разбор касался в основном формы – оценивались удачные сравнения, тонкие метафоры, красивая аллитерация. Рифмы почти отсутствовали, над ритмом автор тоже не особо задумывался. В этом смысле проглядывалось сходство со скандинавскими сагами.

К своему стыду, должен признаться: подоплёку я раскусил не сразу. Недели две, не меньше, у меня ушло на понимание смысла этого предмета. Тот, кто ввёл уроки словесности и составил учебный план, был отнюдь не глуп. Как раз красоты стиля и сбили с толку, а на самом деле сия литература была хорошо замаскированной пропагандой. И создавал её очень умный и хитрый дракон. Если это вообще был дракон.

Саги и поэмы прославляли героев, ясное дело. Те вступали в битвы и выигрывали их, выручали товарищей из безвыходных положений, а также спасали раненых красавиц; когда же действовали героини, то геройство направлялось, понятно, на красавцев. Те, в свою очередь, предлагали спасительницам хвост и сердце, каковые предложения с плачевным воем отвергались, ибо были несвоевременными. Вместо этого героини большей частью творили карьеру. Иногда они погибали – героической смертью, как легко понять. Что до героев, то они редко обещали жениться, зато рассыпали уверения в обязательной встрече («после войны у реки на закате солнца»). И даже порой держали слово, а если и нет, то из-за или приказа («Мне – на запад!»), или насильственной смерти.