Мы вышли на палубу. Грязная, мутная вода несла мусор, клочки прошлогодней травы, кусты, даже деревья, смытые половодьем. Навстречу попадались редкие пока кораблики торговых людей, отважившихся выйти в весеннее половодье.

Хоть плавание было и беспокойным для команды, доплыли до Москвы благополучно. Пафнутий пошел к себе, а мы, наняв двух извозчиков, отправились к себе домой. Нас встретили радостные домочадцы. Всех я одарил небольшими подарочками, купленными в Нижнем, а Анастасии наедине показал небольшую кучку необработанных изумрудов. Камни не впечатляли, серовато-зеленые, какие-то тусклые и пыльные, они не играли светом, встретится такой на дорожке – никто и не поднимет, отшвырнет ногой.

Отдохнув, отмывшись, отоспавшись пару дней, начал искать ювелира. Памятуя из моих дней, что в основном ювелиры– евреи, пошел в синагогу. Ребе встретил меня настороженно. Обличьем типичный русак, ермолки и пейсов нет. Синагога была небольшой, далековато от центра и не выглядела богатой. Подозрительность ребе растаяла после того, как я сунул ему несколько серебряных монет. Я поинтересовался – не знает ли уважаемый ребе искусного ювелира для серьезной работы. Ребе насторожился – я понял, что для себя он решает вопрос, стоит ли говорить? Может, цели у меня нечистые, ограбить хочу.

– Ребе, если вы волнуетесь за ювелира, пусть он придет ко мне домой, – и я назвал адрес.

На том мы и расстались. Через день в ворота постучали, и один из охранников доложил, что меня спрашивает типичный семит.

– Проводи, – бросил я и приготовил камни.

В комнату вошел типичный еврей, каким я себе его и представлял – маленького роста, толстенький, с пейсами и ермолкой. На кончике красного носа висела капля, и он постоянно шмыгал носом. Я предложил присесть, гость поставил рядом с собой небольшой сундучок и, кряхтя, уселся.

– Ребе передал мне вашу просьбу зайти для работы, это так?

Гость при разговоре сильно картавил, и интонации были, как на одесском Привозе. Я чуть не расхохотался.

– Меня звать Юрий Кожин, я лекарь и промышленник, а кто вы?

Гость привстал со стула:

– Абрам, можно просто Абрам, мою фамилию постоянно забывают или путают, я думаю, для дела надо иметь мозги и руки, а не звучную фамилию. Так что вы мне можете сказать о серьезной работе?

Я выложил на сукно стола несколько камешков. Еврей не спеша поставил на стол сундучок, достал оттуда лупу и долго осматривал камни, пытался их скрести ножом, царапать. Затем уселся на стул:

– Вы хотите их обработать? Или огранить и сделать им достойную оправу?

– Пока я решил их огранить и один из камней, самый крупный, вставить в золотой кулон.