Предстояло набрать и обучить экипаж. Найти одного надежного и умного моряка можно, двадцать человек – уже затруднительно.

Пришлось объехать почти все города, где имелись порты. По рассказам бывалых людей отбирал в каждом городе одного, иногда – двух человек, редко удавалось найти трех. Соблазнял высоким жалованьем, в два раза большим, чем у прежнего хозяина.

Через три месяца костяк экипажа был набран, все собрались в Новгороде.

Корпус вчерне был готов, будущий экипаж лазил по кораблю, изучая устройство. Через месяц прибыли изготовленные пушки. Выбрав за городом пустырь, я проводил практические занятия, пороха на стрельбы из пушек и мушкетов не жалел, даже соорудил подвижную мишень. Двое из экипажа на длинной веревке тащили сооруженное из досок небольшое, плоское подобие корпуса, а пушкари тренировались в точности стрельбы. Конечно, на море все будет сложнее – добавится качка, ответная стрельба вероятного противника – воды Антильских островов никогда не отличались мирным нравом, вспомнить хотя бы пиратскую вольницу флибустьеров вроде Моргана или Блейка.

В дождливые дни экипаж тренировался в сабельном бою. Единственное, кого не хватало пока в экипаже – это толкового штурмана. Если командовать судном я мог, то проложить курс по карте и определить свое положение по солнцу или звездам – пока не мог. Можно было и поучиться, но времени и желания не было. Помог его величество случай.

Сидя один раз за ужином в корчме, я обратил внимание на бледного мужчину за столом. Он держался за живот, на лбу – крупные капли пота. Похоже, острый живот. Я подошел, поздоровавшись, спросил:

– Вам плохо?

– Живот второй день болит, я уж и ревень пил, и к бабке ходил заговаривать – не помогает.

– Позвольте, я вас осмотрю, я лекарь.

Мы поднялись ко мне в комнату. После осмотра стало ясно – острый аппендицит. Оперировать надо срочно. Пациент был настолько измотан болью, что без раздумья согласился – это бывает не часто. С саквояжем, где были медицинские инструменты, я не расставался.

Операция прошла успешно, пациент выздоровел, а я приобрел в лице Георгия штурмана и впоследствии – верного друга.

Тем временем привезли листы железа, и команда помогала обшивать листами надводную часть корабля. После завершения обшивки, дабы листы не бросались в глаза, их покрасили охрой. Издалека теперь нельзя было определить – деревянный корпус или обшит железом. Еще через три месяца судно было готово, и его по бревнам, густо смазанным салом, спустили на воду. Сбежалась посмотреть на диковинный корабль вся верфь. Многие плевались – гадкий утенок, утверждали, что он перевернется при волне, и много других нелестных слов. Даже Терентий – корабельщик, что строил со своей бригадой судно, усомнился. Решили подождать ветра, чтобы испытать мореходность, управляемость, быстроходность.