Инт Двадцать пятый оглянулся назад. Может, еще не поздно вернуться к небесной лодке и оставить стилет там? Но нет… До нее уже далеко, быстро и незаметно сделать это не получится. А любая заминка или ненужная суета перед лицом Бога не придется по вкусу Всевышнему. Да и то сказать, не разгневается же он за какой-то кусок кости? Малин – всемогущ и бессмертен, что ему подобный мусор?! Желающие могут попробовать убедиться в этом, ибо когда он сходит на землю, дает дерзким возможность ударить себя один раз, прежде чем испепелить наглеца. Его старший брат осмелился поднять руку на Бога, и Инт до сих пор помнит, как напрягались мышцы сильнейшего из принцев, когда лезвие ятагана пыталось поцарапать совершенно обычную с вида кожу.

Повсюду, куда ни кинь взгляд, расстилалась белоснежная и бескрайняя равнина облаков, в редких просветах между которыми удавалось разглядеть крошечный с такого расстояния Стамбул. Лишь на горизонте высились золотые дворцы наиболее известных праведников, в которые можно было попасть удостоившимся лицезрения Бога избранным, если Всевышний оставался ими доволен. Простые верующие обитали в домах попроще и поменьше, равные им удалось бы построить и на земле… Если собрать воедино лучших мастеров и все имеющиеся там благородные металлы. Инт глубоко вздохнул, наслаждаясь невероятным воздухом рая, в котором витали ароматы свежести, трав, моря и цветов. Уши его ласкала ненавязчивая струнная мелодия, равной которой никогда не сыграть смертным музыкантом. Ласковое солнце нежно грело кожу со всех сторон сразу, но глаза чувствовали себя, словно в благословенной прохладной тени. Блаженство, избавляющее от всех тревог, печалей, сомнений и горестей! Как, наверное, счастлив здесь его отец, который слишком долго медлил с принятием Бога, за что и получил карающий удар огненным мечом от одного из ангелов. Но он не остался в обиде, Инт спрашивал его об этом в прошлый раз, когда был поднят посланцами неба к вратам рая, открывшимся над святым градом Стамбулом.

Единственное, о чем мог сожалеть верный раб Малина, приближаясь по прямой, как стрела, изумрудной дорожке к трону своего хозяина, так это о том, что до сих пор по земле ходят неверные. Милосердный за редким исключением не низвергал навсегда в ад даже тех, кто пытался сопротивляться его воинству, но каждый прожитый ими в грехе день добавлял несчастным целый год мучений. А потому всех язычников и еретиков требовалось немедленно приобщить к истинной вере и заставить раскаяться в содеянном! Или убить, если не получится. Для их же собственного блага.