— Пройдем? — Спросил Безарин у механика.

— Не знаю, товарищ командир.

Так. Значит, решать только ему.

— Вперед, — сказал Безарин. — Давай попробуем.

Выхлопная труба кашлянула, словно прочищавший горло великан. Металлические борта заскрежетали по стенам узкого переулка.

Мгновение спустя они прошли. Вырвавшийся танк рванулся вперед.

— Стой, — крикнул Безарин. — Стой. Давай назад.

Он заметил что-то, пока они катились по перекрестку.

Он скомандовал механику дать назад как раз в тот момент, когда из переулка выскочил второй танк. Машины чуть не столкнулись. Но левее и ниже, в конце благословенно широкой аллеи, Безарин заметил поднимающийся в небо темный силуэт совершенно целого моста.

Безарин помог механику развернуть танк в узком пространстве, обливаясь потом и снова и снова бросая взгляды на мост. Он ожидал, что тот в любой момент исчезнет в пламени взрыва.

— Ласки, — вызвал Безарин по рации. — Как слышишь меня? Где ты сейчас?

Мотострелковый офицер не ответил. Безарин бы не удивился, если тот просто не взял с собой радиста.

Когда танк Безарина приблизился к открытому пространству у моста, он заметил, что сзади, в центре города, шел тяжелый бой. Защитники дали Ласки прикурить. Но сам мост остался практически незащищенным. Несколько британских военных полицейских открыли огонь из стрелкового оружия по его танку, вынудив Безарина нырнуть под защиту крышки люка. Он открыл ответный огонь из зенитного пулемета, быстро повалив их на землю. Безарин надеялся, что пехоты здесь было не слишком много, так как у него осталось слишком мало патронов для пулеметов и снарядов для орудия, чтобы расходовать их без толку. Следующие танки подошли к ним сзади и Безарин скомандовал механику двигаться вперед. Они подошли к мосту под неудобным углом, и было трудно въехать на него. Сзади гремели гусеницы следующего танка.

Возможно, подумал он, британцы подготовили мост к взрыву и просто ждали, когда побольше советских танков въедет на него, чтобы обрушить мост в реку вместе с ними. Но он не мог ждать подхода спешенных мотострелков Ласки, чтобы отправить их вперед и проверить, есть ли на мосту подрывные заряды. Успех зависел от считанных минут, даже секунд. И самым сильным чувством, которое испытывал Безарин, был не страх, а своего рода возбуждение, задор. Он вышел к реке. Даже если ему суждено погибнуть, это все равно будет самый прекрасный момент в его жизни. И он не верил, что действительно погибнет. Он ощущал такую уверенность, какой не испытывал еще ни разу в жизни. Его танк фыркнул и рванулся вперед.