Старухин вдруг повысил голос, бросив взгляд на Малинского. Командарм быстро взял себя под контроль, но стало ясно, что дело не ладиться. В тылу, окруженный немецкий корпус предпринял попытку прорыва из района Ганновера. Малинский считал, что кольцо окружения было достаточно мощным, чтобы сдержать немцев, или, по крайней мере, направить их на те направления, где они окажутся безнадежно уязвимы и не смогут повлиять на ситуацию на направлениях удара фронта. Тем не менее, бои на еще одном участке фронта сейчас едва ли могли приветствоваться.

Старухин отправил нервного штабного полковника с неким поручением, размахивая ручищами в воздухе. Потом командарм повернулся к Малинскому с взглядом собаки, подозревающей, что ее сейчас будут бить. Он подошел так близко, что Малинский мог ощутить исходящий от него запах пота. Командарм посмотрел сверху вниз на своего командира, явно будучи не в себе.

— В чем дело? — спросил Малинский.

— Товарищ командующий фронтом… Ситуация на направлении бригады вашего сына стала критической.

— Вы хотели сказать на направлении третьей бригады сорок девятого корпуса? — Уточнил Малинский, пытаясь взять под контроль лицо.

— Так точно, третья бригада, — поправился Старухин. — Ситуация очень тяжелая, товарищ командующий фронтом.

— Что докладывает командир корпуса? Считает ли Ансеев, что он может контролировать ситуацию?

Антон. Малинский знал, что было неправильно сейчас думать о нем, как о своем мальчике. Он может потерять способность мыслить трезво. Думая о нем как о мальчике, который вырос в мужчину, но для него навсегда останется мальчиком. Малинскому до боли хотелось увидеть сына. Он испытывал болезненное желание защитить его. Оградить от зла взрослого мира.

Но Антон был солдатом. Гвардии полковником в традициях Малинских. В русских традициях. Он должен был исполнить свой долг.

Антон. Малинский мог отчетливо видеть лицо своего сына. Конечно, сейчас он будет несколько растрепанным. С кругами под глазами. Мальчик сильно устал. Бригада находилась на марше очень долго. Малинский представил, что творилось на командном пункте его бригады. Антон устал, но был тверд, служил опорой своим подчиненным. Или, может быть, он уже покинул командный пункт, чтобы лично повести солдат в бой? Это был, безусловно, сложный вопрос, учитывая вопросы пространственные и временные рамки современной войны.

Насколько командир может лично участвовать в бою? На каком расстоянии от поля боя он может быть, сохраняя адекватное, трезвое мышление? Малинский был уверен, что его сын сможет оценивать ситуацию и принимать правильные решения.