— Часом больше, часом меньше… невелика разница, — вояка презрительно скривился, — Бежать то, всё одно не получится. С этаким-то обозом.

— Вот сколько вояк за мягкое не щупал, все на одну колодку, ровно новики из казармы. Впрочем, какая из наёмников армия…

— Сиволапое ополчение от нас всегда быстрее собственного визга бегало.

Джиль изо всех сил пытался игнорировать своё положение. Вряд ли он даже сам до конца понимая чего добивается. А меня уже неудержимо несло. Слишком уж качественно Зверюга загасил эмоции, так что опомнился лишь ощутив нутром, что для просто Алекса сотворенный кровавый кошмар за пределами понимания и адекватно его осознать без пьяного угара, соплей, воплей и трехэтажного мата вряд ли получится. Но вот отпущенное судьбой время утекало словно песок сквозь растопыренные пальцы. Причём во всех смыслáх, что называется. Неестественная безэмоциональность звериного восприятия завораживала и это откровенно пугало. Внутри ёкало, что ещё чуть-чуть и не вынырнуть. Особенно на фоне того, что все остальные мои потуги небрежно перешагнуть кровавую жуть воспринимали как само собой разумеющееся. Типа, Самец не институтка и кровь врагов льёт что водицу.

— Ну да, ну да, великие победители землероек. Ты кому другому сказки сказывай. Одиночек в здешних лесах нет, потому как не бывает. Караван же сюда ещё б до обеда дошёл, они из города с рассветом выходят. А до завтрашнего полудня слишком много воды утечет… Останутся здесь лишь сожженные фургоны да пища для падальщиков. Разбойнички пошалили, бывает… Или, всё же, молодые кочевники окончательно зарвались? Чтоб правду выяснить маловато, но страху на случайных людишек нагнать хватит. Погоня?! Да караванщики обратно ломанут сверкая подковами. Если и соберут карательный отряд, то здесь он не раньше чем через три-четыре дня будет, не раньше. Да и по лесу вояки пойдут от каждого куста шарахаясь. Может и найдут что… если выживет кто. Дедал сказывал, что намедни в здешних лесах Хозяин объявился? Впрочем, тебе то уж точно всё равно будет…

— Чего замыслил? — теперь вопрос наёмника прозвучал глухо и безнадёжно. Уверился мужик, что жив лишь пока интересен странному чужаку, — мы люди подневольные, что приказали…

— Угу… Старая песенка. Хозяин приказал… Работа такая, ничего лично. Нет за мечом вины за пролитую им кровь…

Джиль засопел, но я в свой голос влил столько презрения, что перебить не решился.

— По мне, так всё это скулёж в пользу бедных. Да и неважно оно, по большому-то счёту… Вы, ребятки, не просто чужое хапнули, вы на моё пасть разинули.