Конрада с собой Алексей не взял – язык он понимает плохо.

Командир, грек Манукис, отказал сразу, едва выслушав просьбу:

– Строевой конь только у меня у одного в городе – все ополченцы пешие. К тому же мы платим налоги, и армия должна нас защищать. Ведь вы же жалованье получаете? Ну вот и решайте со своим друнгарием.

Как ему объяснить, что половцы рядом совсем и что, если бы не дозор катафрактов, степняки уже добрались бы до города? А что дозор мал, так в том нет вины Алексея. Мало у империи сил, она давно уже больна. Как старый лев, когда-то наводивший ужас на округу, а ныне терзаемый молодыми шакалами. Иногда он ещё может собрать силы и мощно ударить лапой, убив одного наглеца. Но силы уже покидают его. Только империи, особенно большие и некогда мощные, умирают медленно и долго. Так было и с Римской империей, и с Карфагеном, не миновала эта горькая участь и Византию. Тем более что Алексей мог сравнивать империю в пору её молодости, расцвета с нынешней, раздираемой многочисленными врагами. И сравнение это было не в пользу нынешней.

Алексей ничего не стал объяснять греку, он молча повернулся и ушёл.

Катафракты встретили его вопрошающими взглядами, но Алексей лишь беспомощно выругался:

– Не дал. Говорит – коней нет, сволочь.

– Тогда по коням, – скомандовал Конрад. – А что такое «сволочь»?

Похоже, он не сильно расстроился, поскольку ожидал такого ответа. Это для воина воевать – привычное дело, а для обывателя – чрезвычайное событие, и рисковать своей головой никто не хотел.

Они оседлали отдохнувших и сытых коней. Сегодня небо смилостивилось над ними: оно было пасмурно, плыли низкие тяжёлые тучи, но без дождя.

Под копытами лошадей чавкала грязь. И сами лошади, и ноги катафрактов до колен быстро покрылись грязью.

– Не должны половцы в такую погоду перевал перейти. Грязно, земля скользкая, коня галопом не пустишь, – рассуждал Конрад.

– Твои слова, Конрад, да богу в уши. А там глядишь – и протянем неделю.

Далеко они не забирались, ехали по дороге, шедшей параллельно горной гряде. В случае появления значительно превосходящих сил можно было успеть добраться до города, укрыться и предупредить жителей о появлении чужаков. Но вокруг них была только чистая природа, и даже птицы молчали, забившись от сырости в свои гнёзда.

Щелчка тетивы никто не услышал, но один из рядовых катафрактов вдруг вскинул руки и завалился спиной на круп коня. Из глаза его торчала стрела.

Воины тут же надели на руку щиты с седельных крюков, прикрыв грудь и нижнюю часть лица. Кто стрелял и откуда? Вроде бы из-за стоящих неподалёку деревьев.