— Алексей, вы меня почти убедили! — примирительно ответил Каплицкий, и предложил оценить вино, только что принесённое официантом. Алексей сделал маленький глоток и сообщил:

— В винах я знаток небольшой, но это нахожу приятным и даже выдающимся.

— Разумеется, — улыбнулся Каплицкий, — это же само Chateau Petrus! Самое прекрасное вино мира! Наш подарок для вас.

— Это восхитительно! — Мария, знавшая цену раритету из Бордо, поспешила поблагодарить щедрую чету.

— Не стоит благодарности, — Каплицкий дал знак официанту налить Petrus в бокалы остальных. — Вино это всегда миф, миф от начала и до конца. Люди платят и соревнуются между собой не за миллилитры виноградного спирта, а за образ, который вино в себе несёт.

— Например мы с вами, — поддержала Каплицкого Эмма, — ни перед кем не желаем выделиться и потому с лёгким сердцем пьем вино стоимостью в две тысячи евро на пустой веранде и в неурочное время. Однако скажите: разве для каждого из вас это вино не рисует тот или иной трепетный образ, бесконечно вами ценимый, и вы чувствуете и переживаете через него что-то особенное — надежду, лёгкую грусть, предвкушение исключительных событий, полёт?

Алексей, выслушавший эту мысль с нескрываемым удовольствием, улыбнулся:

— Прекрасные слова! Я бы только дополнил, что в подобные минуты, в этом замечательном месте, в узком кругу друзей не только одна душа начинает стремиться к новым далям, но и сердце наполняется твёрдым намерением перемен. И если есть в вине, как говорят, божественный смысл, то состоит он в том, что человек начинает эти перемены прозревать и прорастать в них.

— Браво! Это тост. Выпьём же за нас, а также за перемены! — и с этими словами Каплиций высоко и торжественно вознёс свой бокал.

Почти сразу же официант доставил первые блюда, чьё появление немного приостановило беседу и позволило немного утолить чувство голода, распалившееся за время, прошедшее с завтрака.

Покончив с салатом и отодвинув тарелку в предвкушении скорой смены кушаний, Каплицкий откинулся на спинку стула и выдал неожиданное признание:

— А ведь вы, герр Алексей, и вы, фрау Мария, будете совершенно правы. Нынешняя обустроенность Европы — это миф, такой же миф, как и это вино. Вино ценят не потому, что в нём содержится что-то совершенно исключительное, а в силу человеческой договоренности. Просто группа людей, которых все считают знатоками, однажды решила, что именно такой-то виноградник, такая-то почва и такая-то роза ветров — вершина в виноделии, и все с ними согласились. И, конечно же, согласились ещё и потому, что эту вершину разыскали во Франции. Окажись, скажем, где-нибудь в Мозамбике пусть даже во много раз лучшее сочетание составляющих для вина — не сомневайтесь, тот аппелласьон в лучшем случае ограничился бы средненьким Vin de Pays. С Европой, поверьте, происходит то же самое.