— Ну, никаких преступлений здесь не совершено, верно? Он пренебрежительно взглянул на меня, давая понять, что полицейский здесь он и, черт побери, уйдет отсюда, когда сам этого захочет, и ни минутой раньше.

— Со мной все нормально, честное слово. Я просто устала, — сказала Эми.

«Да, я уйду, но член у меня все равно гораздо длиннее, (Чем у тебя», — сказал мне Дрейк взглядом.

— Ну, мне пора, — сообщил полицейский, надевая ушан.

— Если что-то подобное повторится, сообщи об этом мне.

— Понятно?

С ударением на слово «мне».

— Да. Спасибо.

Дрейк ушел, впустив морозный ветер в прихожую и хлопнув дверью. Наступило особое неловкое молчание. Обычно оно возникает, когда остаешься один на один с человеком, для которого когда-то придумал смешное прозвище. Видите ли, морские огурцы извергают свои внутренности, чтобы отвлечь хищника. А когда Эми в третий раз облевала чью-то парту, мы… Гм, кажется, об этом я уже рассказывал. Не важно.

Девушка забарабанила пальцами по столу, одновременно изучая царапины на его поверхности. Мой взгляд прыгал по кухне: календарь на холодильнике (обезьяны в костюмах Викторианской эпохи) — обрубок руки Эми — спящая на полу собака, которую, похоже, не интересует ни собственное воскрешение, ни возвращение хозяина — пакет пластиковых стаканчиков — снова искалеченная рука Эми. Какого черта Джон там копается?

— Какое зрелище было самым жутким в твоей жизни? — спросила Эми, подавшись вперед.

— На днях я был в «Бочке сухарей», — ответил я, подумав, — и через два столика от меня сидели четыре старухи в больших красных шляпах и фиолетовых пальто. Я все смотрел на них, а они пили кофе, но ничего не ели. И вот я встаю из-за стола и собираюсь уходить…

— Ты ужинал один?

— Да. Ну вот, я встаю, расплачиваюсь и по дороге к выходу вижу другую группу женщин в красных шляпах. И в фиолетовых куртках.

— Странная история, — сказала Эми, немного поразмыслив. Она посмотрела на стол, а затем заговорщически прошептала: — Знаешь, что такое «самовозгорание»?

— Ага.

— Недавно моя подруга Дана пошла за продуктами, и в магазине ее глаз, типа, загорелся. Сам по себе. Один только глаз. Ну, она завопила, стала носиться туда-сюда. А потом приехала полиция, и Дану арестовали.

— Арестовали? За что?

— За незаконное владение огненным взглядом.