* * *
* * *С полуюта открывался великолепный вид – таяла в рассветной дымке Одесса, серебрилось море до самого горизонта, и жирные чайки пронзительно кричали за кормой, провожая «Улисс» в его авантюрное плавание. Колеса оставляли широкую, взбаламученную полосу пены, и в этой кильватерной струе на длинном буксирном канате переваливалась с боку на бок «Клитемнестра». Когда дядя Спиро предложил взять в крейсерство и свою старую шхуну, Белых воспротивился – на кой черт им сдалась эта обуза? Но потом изменил решение: скорость «Улисса» при буксировке падала всего-то на узел, а вот пользы контрабандистская скорлупка обещала немало. Шхуна, с ее ничтожной осадкой, может подойти к берегу там, куда не сунешься на колесной махине. Да и внимание не так привлекает – мало ли всякой мелочи снует вдоль турецкого берега? А пароходы все наперечет, тем более в разгар войны.
* * *
* * *На оснащение «Улисса» ушла лишняя неделя. Как ни оборотист Капитанаки, а подготовить и оснастить для серьезного похода судно с сотней без малого душ на борту – задачка не из рядовых. Вчера вечером пили отвальную; в кают-компании собрались кроме боевых пловцов казачки и кое-кто из греков. Пришел и Лютйоганн; немец занял приличествующее его должности место во главе стола, но когда появились здоровенные бутыли с мутной греческой виноградной самогонкой «цикудья» – перебрался на обшарпанный диванчик, под иллюминатор и взирал оттуда на веселье круглыми, слегка выпученными глазами.
Появилась гитара – ее приобрел в Одессе главный отрядный бард, Вий. Пели про Чечню, про Афган. Казачки поначалу удивлялись, но, услыхав знакомые слова – «аул», «басмач», «караван», стали подтягивать, а потом взяли инициативу в свои руки.
Белых ожидал сугубо казачьего репертуара, что-нибудь вроде «Ой, да не вечер, да не вечер…», и был изрядно удивлен, когда Тюрморезов затянул песню, вполне подходящую к их положению:
* * *
* * *Тут уж смолчать было никак нельзя: капитан-лейтенант отобрал у Вия гитару и порадовал публику «пиратскими» песнями старого, еще советского КСП. Пошли они на ура – даже Фро, появившаяся в кают-компании под занавес веселья, поаплодировала бравому каплею: «Я знала, что вы – романтик, мон шер. Но откуда эти стихи, никогда их не слышала? Есть в них что-то от сэра Вальтера Скотта…»
Засиделись за полночь, а уже в полпятого дребезжащий колокол на шканцах «Улисса» подал сигнал к отплытию. Вельбот – вообще-то обычная шаланда с меланхоличным греком на веслах – высадил провожающих у подножия Ришельевской лестницы. На кормовом флагштоке заполоскал знакомый триколор, флаг русского торгового флота, к которому отныне принадлежал и «партикулярный