Вот это самые главные душегубы. Кстати, они друг друга рубят похлеще, чем лесник сосны. В сороковом году, когда ОУН разделились на ОУН Мельника и на ОУН Бандеры, то началась рубиловка. Бандеровцы сделали четыреста трупов из мельниковцев, а последние убили двести мельниковцев. Они до сих пор друг друга рубят, но больше всего они убивают других: евреев, русских, восточных украинцев и своих западников, если они были за Советскую власть. Но черт с ними, теперь поговорим о рядовых оуновцах, и без разницы, мельниковцы они или бандеровцы. Рядовых оуновцев можно и нужно возвращать в ряды нормальных людей, они просто оболванены пропагандой. Они разменная монета в руках их вождей, именно такие, простые украинцы, и гибнут первыми ради воображаемых химер их вождей. Ведь предположим, что Бандера или еще какой Мельник стал фюрером независимой Украины. Хватит ли сладких и жирных мест всем оуновцам, вплоть до последнего рядового? Нет!

А что изменится для рядового оуновца? Да все, если при СССР школа финансируется государством, здравоохранение бесплатно, восьмичасовой рабочий день и т. д., то все это после самостийности пропадет. Незаможник, бывший ранее боевиком ОУН, посмотрит и поймет, что он потерял: бесплатное образование и медицину, рабочий день удлинится, а плата по нему уменьшится, и многие другие сопутствующие капитализму бедствия свалятся на него. Но сможет ли этот глупый незаможник переиграть все обратно? Нет! Буржуазно-националистическое государство будет всеми правдами и неправдами удерживать власть и не постоит перед любыми карами.

Так вот, товарищи, простите меня за многословие, ну очень болезненная тема. Значит, главная цель у вас не немцы, а именно ОУН. Причем главная подцель – это не уничтожение оуновских главарей, а контпропаганда оуновских идей. Вы должны срывать маски, вы должны в селах Волныни и Галиции стать своими ребятами. Чтобы незаможник не к оуновцу относился как к своему, а именно к вам, к большевикам. Ну и последнее, хлопцы: прошу вас, берегите Тараса, такого у нас больше нет, один у нас Тарас.

– Так звичайно збережемо, Тарас-то у нас, найкращий, куди там Хельмут, та Ваха, командир у нас дуже хороший, без нього на заходи нияк[322].

Ну и вообще на меня посыпался шквал восхвалений Тараса и обещаний беречь его как зеницу ока. Тут я заметил лепшего кореша нашего Тараса, по фамилии Ковальчук, значит, и братья поляки прибыли.

– Dobrze, panie komandorze podjęcia uczciwych Polakуw, polscy patrioci[323].

– И вам не болеть, пан Ковальчук, но я, увы, не говорю по-польски и не понимаю, хотя, думаю, Онищук-то понял.