Не всегда самонадеянность, наглость и решительность приносят положительные результаты. Расчет Станислава был в принципе верен, и даже то, что о цели его рейда уже было известно Краснову, по большому счету не могли ничего изменить. Еще утром командир батальона получил телеграмму с приказом отступить в сторону Гатчины, для усиления Петроградского гарнизона. Петр Николаевич рассудил верно — терять батальон глупо, а его героическая гибель на улицах Луги ничего не решит — слишком велико численное превосходство. Ошибка Краснова (впрочем не его самого, а его начальника штаба, состояла в том, что информация о батальоне не была должным образом проверена, ни в момент его отправки из Питера, для охраны Луги, ни в момент отдачи приказа об отступлении в обратном направлении — идеальных людей не бывает, и в момент подготовки к наступлению на польско-американские войска она просто была забыта как второстепенная, поскольку речь шла по сути о тыловом вопросе. Сообщение из Луги о том, что командир батальона не выполнил приказ об оставлении города, и занял оборону вызвало у Краснова состояние тихого ужаса! Повторная попытка связать с Лугой провалилась, так как польские кавалеристы уже перерезали телеграфные провода продвигаясь в сторону города. Все, что сейчас мог сделать Петр Николаевич, это отправить в сторону Луги бронепоезд «Русский Путиловец», как самый быстрый из имеемых, в надежде на то, что батальон сумеет продержаться до его прибытия, хотя зная талант Булак-Балаховича, и зная его нрав, было ясно, что вряд ли этим надеждам суждено сбыться.

И «Русский Путиловец» снятый с главного направления, летел на всех парах в сторону Луги, рискуя слететь под откос на ни кем непроверенной железной дороге. Командир бронепоезда знал, что ему предстоит увидеть в городе если он опоздает, и приказал машинистам заблокировать предохранительный клапан на паровозе. Но он, все равно опаздывал.

Лопухи! К такому выводу пришел Станислав осмотрев город в бинокль перед началом штурма. Хоть бы наблюдателей на колокольнях поставили. В воздух взлетели три красные ракеты. Провинциальная пастораль была нарушена топотом шестнадцати тысяч конских копыт. Деревянные домики городских окраин неумолимо приближались, все ближе и ближе железнодорожные вагоны стоящие на станции. Где-то справа, на южной окраине, а затем слева на северной, захлопали одиночные винтовочные выстрелы — очевидно, сотни окружившие город были обнаружены русскими. Поздно! Поздно! Еще двести метров и шашки наголо, и гонять пролетариев по улицам разрубая на две половинки. Над головой хлопнули с шипением три красные ракеты. Какой идиот выпустил? Первые ряды кавалерийской лавы обо что-то споткнулись, и лихих кавалеристов словно из катапульты вышвырнуло вперед. И многие из них полетели, полетели как птицы над землей. Что за черт! Лихая кавалерийская атака словно бы наткнулась на невидимую стену, дойдя до которой у коней подкашивались ноги, и они кувырком катились по земле. В диком конском ржании было практически невозможно расслышать стрельбу, Но вот знакомо взвизгнула шрапнель, ага — трехдюймовки, а вон и вспышки от выстрелов. Батареям развернуться! Однако конные упряжки, устремившиеся вперед, почему-то обезлюдили, оставшись без расчетов. Все-таки эти твари поставили наблюдателей на колокольне, и похоже, что пулемет. Кто-то из кавалеристов сумел перескочить на упряжки с орудиями, и две из них удалось остановить в их безумном беге. Сейчас возле трехдюймовок суетились люди, наводя их в сторону колокольни, но вот упал капитан, сраженный прилетевшей пулей, затем унтер, остальные беспомощно залегли. Дикое ржанье лошадей становилось все тише, по причине значительного уменьшения их поголовья, и теперь сквозь предсмертные звуки умирающих коней, стал пробиваться звук работы нескольких сотен пулеметов. Сотен? Такого быть не может в природе, да еще в этой заштатной дыре, однако именно это и происходило. Оставшиеся в живых залегли за трупами коней, но это не очень то помогало — колоколен обоих храмов били пулеметы, а поставленная на дистанционный подрыв шрапнель методично перфорировала все живое. Похоже, что батальон был не из пожилых пролетариев, ибо пули грамотно расположенных снайперов, выискивали тех, у кого погоны покрупнее. В довершение всех бед пятясь задом наперед на позицию выкатились три «Остин-Путиловца», и уцелевшие булаховцы дрогнули, и стали, кто отползать, кто перебежками откатываться назад. Теперь, когда живых коней уже не осталось было ясно различимо, что пулеметов не несколько сотен, а гораздо меньше, и что помимо них у противника очень много пистолетов-пулеметов. Только вот от этого знания было никак не легче, и применить его было невозможно, ибо оно слишком запоздало. Впрочем, мертвый Бэй Булак-Балахович совершил ту же ошибку, что и Петр Николаевич Краснов, ибо данные они черпали из одного источника — шифровальщик в русском штабе работал на польскую разведку. И этот шифровальщик добросовестно передал проходящую через него информацию. То есть и он оказался жертвой обстоятельств. Именно обстоятельств, а не хитроумных козней Лаврентия Павловича Берии. Просто произошло так, что благодаря душеному обаянию одного человека, вместо одного батальона в Лугу был отправлен другой.