– Значит, ты, отец Григорий, говоришь, что только сабля и нож мне силу дают?

– А разве не так?

Хлопок обернулся к товарищам.

– Слыхали?

Те кивнули.

– Да не стойте за спиной, садитесь рядом.

Подельники разбойника уселись за стол и воззрились на монахов недобрыми глазами.

Хлопок же продолжал ухмыляться.

– Слыхал, Ерема, что сказал отец Григорий?

– Слыхал.

– А ты, Тимоха?

– Не глухой. Дозволь, атаман, тряхнуть этих монахов, чтобы место свое знали.

– Погоди, Тимоха. Это завсегда успеем. – Атаман уставился на Отрепьева. – Значит, сабля да нож? Ну а коли на кулаках? Поглядим, кто кого?

– Не по чину мне. Я мог бы грех на душу взять, снять рясу да схватиться с тобой как мирянин, но бой неравный получится. Ты трезвый, я хмельной. Ты сюда на коне прибыл, мне же целый день пешком идти пришлось. Желаешь силой помериться честь по чести, давай поутру.

– Мне всю ночь тут ждать, покуда ты не проспишься?

– Ну тогда бей прямо сейчас. Чего тянуть-то?

– Не буду. Ты мне по нраву пришелся. – Хлопок повернулся к хозяину двора. – Василий, а ну-ка давай на стол все, что у тебя есть. Проголодались мы, да и выпить в такую погоду не грех.

– Так ничего и не осталось, добрый человек.

– Так уж и ничего? Мне послать людей проверить? Только гляди, коли найдут, то вынесут все, что есть.

– Ну, может, осталось маленько.