– Хорошо. – Мисаил повернулся к товарищам. – Идемте, братья, со мной. Этот добрый человек нас угощает.

– С чего? – спросил Яцкий.

– С того, Варлаам. Гриша отъедет по делу, нам придется дожидаться его. В шинке-то лучше, чем на улице. Но коли желаешь, можешь тут постоять.

– Нет уж, лучше в шинок. Веди.

Московские беглецы, ведомые Мисаилом, направились к переулку, сгибаясь под порывами ветра.

Андрюша и Григорий въехали в ворота большого подворья, в центре которого стоял добротный деревянный дом. Было заметно, что здесь жили люди зажиточные, но не знатные.

– Зачем князь сюда наведался? – спросил Отрепьев.

– Сколько можно одно и то же говорить, Гриша? Это только ему и ведомо.

– Да интересно просто.

– Меньше нос суй не в свои дела.

– А тебе, Андрюша, надо бы спеси поубавить. Помни, это ты холоп Губанова, а я таковым никогда не буду.

– Ладно собачиться. Извини, коли я что-то не то сказал.

Всадники передали коней слугам. Потом Холодов повел Григория в дом.

В большой комнате за столом на лавках, покрытых коврами, сидели князь Иван Петрович Губанов и какой-то мужчина лет пятидесяти, тоже выглядевший как вельможа. У стенки стоял еще один человек в небогатой одежде.

– Дозволь, князь? – спросил Холодов, входя в помещение.

– Заходите.

Андрюша снял шапку.

– Вот, Иван Петрович, у ворот монастыря перехватил.

– Добро, ступай вниз и ожидай.