– А мы-то возмечтали, что в замке поживем.

– Тебе и кельи хватит. Фадей, двигай с монахами в Дермань. Там им в обитель, тебе же ждать меня. Найдешь место недалеко от монастыря. – Холодов объяснил дорогу.

Фадей Костыль и монахи направились к Дермани, Холодов с Отрепьевым – к замку пана Острожского.

Вельможа сидел в том же кресле, напоминающем трон.

Тадеуш представил гостя:

– Диакон Григорий Отрепьев.

Острожский кивнул, велел помощнику удалиться, долго смотрел в глаза Григорию, наконец откинулся на спинку кресла и спросил:

– Значит, ты и есть тот самый человек, который выдает себя за царевича Дмитрия?

– Я, князь, не выдаю себя за кого-то. Я тот, кто есть.

– То есть настоящий наследник престола?

Отрепьев поднял голову.

– Да, я царевич Дмитрий, законный наследник русского престола.

Острожский улыбнулся уголками губ. Он знал, кто таков этот наследник.

– Допустим, это так, но тут требуется нечто большее, чем твои слова.

– Вестимо, князь, и у меня есть доказательства.

– Вот как? Что за доказательства?

– Во-первых, я могу рассказать о жизни в Угличе то, что могли знать только моя мать, царица Мария Федоровна, которая была насильно пострижена в монахини, и ее братья, мои дядья Михайло и Григорий, отправленные в ссылку.

– Михайло Нагой уже четыре года на свободе. Насколько мне известно, он поставлен на воеводство в Царево-Санчурск защищать русские земли от набегов черемис и вотяков. Михайло мог рассказать тебе о том, что произошло в Угличе. Посему слова твои не доказательства.

– А выписка из церковной книги о моем рождении? Наперсный крест, который царица Мария Федоровна надела на меня, своего сына?