Так или иначе, никого больше не заботят подлинные начала. Мы давным-давно прекратили сочинять истории о сотворении мира. Но мертвейшие из мёртвых — древние мертвецы, носители тог, сношавшиеся с овцами, пожиравшие оливки и украшавшие себя лавровыми венцами — они-то лишь об этом и тарахтят. Сады и глина, и Небо, для храбрости заглотив пару туманностей, прилизывает волосы, чтобы как следует заняться Землёй. Древние всё правильно понимали. Полным безобразием было бы начать с чего-то другого, нежели Сотворение Известной Вселенной, а история, которая заканчивается раньше уничтожения всего и всех, — ложь, достойная порицания. Огнём? Ну, это слишком очевидно. А в потопах всегда ощущается нечто любительское. Может, Вселенная просто исчезнет. Стоп. Снято.

Дело в том, что головы у греков работали как положено: если уж собираешься беспокоиться из-за начала, то надо соорудить достоверную теорию происхождения всего, или у истории не будет якоря. Не будет корней! С чего вдруг времён года — четыре? И зачем вообще они нужны? Почему луна всего одна? Почему деревья зелёные, а розы красные, но не наоборот? Зачем нужны смерть и время и есть ли такая вещь, как судьба, и какова — в процентном соотношении — эффективность человеческого жертвоприношения? Надо ответить на все вопросы до того, как кто-то поднимется на сцену, знаешь ли. Даже в самой коротенькой истории про… ну, допустим, про домохозяйку в ситцевом платье цвета морской волны и переднике в тон, которая делает жаркое, только вот она планирует позже убить себя, ясное дело, или своего мужа — иначе с чего вдруг мы должны хоть на йоту заинтересоваться тем, какие превращения происходят с говядиной при высокой температуре? В любом случае, кто-то должен умереть. Потому она и надела это платье. Синий неизменно означает смерть. Даже в кухне бедной заблудшей Милисент — да, Винче, её определённо зовут Милисент, будь добра, не отставай! Не успеет она надрезать мясо, чтобы воткнуть внутрь чеснок, как всё будет с нею решено. Вершит ли смерть своё дело в этой Вселенной? Да. А что там со временем в Мире Милисент? Оно движется, секунда за секундой, и двадцать четыре, и семь, и триста с чем-то там. Времена года: четыре. Луна: в целости и сохранности, на орбите, в соответствии с фазой. Вяз зелёный, пион красный. Коэффициент успешности жертвоприношений — семнадцать процентов в идеальных условиях, результаты экспертной оценке не подвергались. И, разумеется, в историях всегда присутствует судьба. Она там обретается под видом предзнаменований и властвует всеми. Учитывая эти данные, муж Милисент, Хампфри, должен быть мёртв к десерту. Понимаешь? Ответы на вопросы в большинстве историй кажутся скучными потому, что их нам предоставляет реальный мир, а не… ну, какой-нибудь лучший, чем он. Более воодушевляющий. Стоит потолковать с греками и римлянами, как скучные ответы становятся более интересными. Времена года — потому что девушка и крокус. Смерть — потому что девушка и яблоко. Луна — потому что девушка всё время направляет свою дурацкую колесницу в море.