– Она сломана. Мы не смогли по-быстрому отцепить машину, Ролан, – вмешался сенс. – Штука оказалась наглухо прикована к Старику, пришлось бы отрубить ему руку.

– С этим не стоит торопиться… Садитесь, господа. А теперь я хочу знать, что позвало вас в дорогу. Технологические пустоты в стенах зверски неуютны.

Фантом смерил скептическим взглядом мятежного подчиненного.

– Я не хочу разговаривать с изменником. Впрочем, кое-что все же скажу – тебе не много осталось, Ролан. В конечном счете ты проиграешь и отправишься в Холодную Пустоту. Тебя мне не жаль, жаль тех, кто влез в кровавую кашу, поверив демагогу.

– Демагогу? Что вы называете демагогией, бывший генерал?

Фантом пошевелил запястьями в стальных браслетах и промолчал.

– Вот видите, свободные граждане, генерал стесняется сказать…

– Ты сволочь, Аналитик, – вмешался Кравич, – ты опозорил честных сенсов.

– Какие громкие слова… Я много чего мог бы сказать в ответ. Например, что вы ничтожество, Кравич – исполнительное, тупое ничтожество. Но лучше я сделаю так…

Наблюдатель напрягся, ожидая выстрела или удара, но Аналитик всего лишь сунул в его скованные руки тонкую, в четыре листка тетрадь.

– Глаза после подвала не очень болят? Все-таки прочитайте это, прямо сейчас.

Кравич густо покраснел от ярости.

– Убирайся из моего мозга, ублюдок.

– Сам виноват – не умеешь ставить пси-барьер.

Инспектор неловко раскрыл тетрадь, шли минуты, Ролан присел на край стола, Рита устроилась в бывшем кресле Фантома. Фантом с ужасом смотрел, как сбегают краски с лица Кравича. Сначала яркий румянец сменился желтизной, потом кожа щек приобрела серый, болезненный оттенок. Инспектор уронил тетрадь на колени, губы его дрожали, как у плачущего ребенка.

– Это правда, мой генерал?

Фантом чуть заметно вздохнул.

– Это гипотеза, Фил, это только одна из гипотез. Не спеши верить ему.

Ничего не понимающий Егерь растеряно вертел головой, норовя потрогать скованными руками синяк на щеке.

– О чем это вы, шеф?