— К вам это не относится, капитан Угбуз. И к вашим людям тоже.

Кабан нахмурился, напряженно думая.

— Но неявка будет рассматриваться как сочувствие целям диверсантов.

Люк сфокусировал Силу в тесной тьме этой растревоженной и раздвоенной души.

— У вас особое задание, — напомнил он ему. — Ваша задача — исполнить свое предназначение кабана племени гекфедов. Только так вы сможете истинно послужить целям Повеления.

«Как же легко должно быть, было Палпатину, — с горечью подумал он, видя в глазах кабана возникшее радостное облегчение, — манипулировать людьми, используя именно такие слова, именно такие мысли».

И "как же легко любому, кто это проделывал, пристраститься к такому приливу энтузиазма, с которым капитан штурмовиков сделал знак своим последователям вернуться к открытым дверям шахты.

Работа по соединению батарей в серию и подключению их к подъемникам салазок с желто-зелеными змеями реверсивных тросов заняла всего несколько минут. Обострив до предела восприятие, Люк слышал дыхание и сердцебиение часовых на верхних уровнях шахты. Тусклое свечение посоха показало ему на стенках шахты отметины рикошетов, черные шрамы повсюду вокруг дверей лифта, где клагги упражнялись в меткости. При медленном подъеме антигравитационных салазок гекфеды станут неподвижными мишенями.

15:25.

Люк вынул из кармана шар управления «щебетунчиком». Нажав на кнопку активации, он потянулся мыслью еще дальше, прислушиваясь к гулкой пустоте шахты, молясь, чтобы энклизионная решетка не закоротила цепи водера…

— Никос!

Отдаленный, отзывающийся эхом, редуцированный до полуслышимого воющего вздоха крик все еще доходил до него — страшное эхо ужаса и ярости. У Люка болезненно перехватило дыхание, когда он услышал — наполовину услышал, а может быть, только почувствовал — топот сапог, шипение открывающейся двери.

— Никос, будь ты проклят, веди себя как мужчина, если еще помнишь, как это делается! И внезапно донесшийся голос часового:

— Что это?

Люк ничего не услышал. Но миг спустя кто-то другой сказал:

— Сюда подымаются вонючие подонки гекфеды! Топот удаляющихся ног.

— Давай! — Люк врубил активаторы на моторах салазок, когда двое гекфедов скользнули через край в шахту лифта. Салазки забалансировали, закачались, словно шлюпка в колодце. Люк поднял энергию по медленной кривой, когда эти эрзац-штурмовики посыпались кучей на салазки. Он сознавал под собой темный провал глубиной метров в восемьдесят, а то и больше. Салазки немного осели под весом гекфедов, шахта донесла несколько отзвуков, но отдаленных; закрыв глаза и расширив сознание, он услышал, как ругаются клагги, следуя за дрейфующим «щебетунчиком» по безмолвным коридорам и складам, освещенным только слабыми свечами аварийного освещения. Почти слышал — мысленный вздох — эхо безмолвного смеха Каллисты, когда та гнала обнаружитель впереди них, словно ребенок, толкающий воздушный шарик.