Потом была обитая сталью дверь. Лестница вниз. Винтовая. Вот где раздолье, если бы не связанные руки и не пастырь в двух шагах. Однако не слишком ли почетно для обыкновенного рыцаря быть запертым не в Белой крепости, а в катакомбах под герцогским замком?

Когда лестница закончилась, потянулись на четыре стороны высокие коридоры, сухие и светлые, и чистенькие, как будто моют здесь каждый день. Стены беленые, под ногами гладкий камень, над головой громада замка. И пол все ниже, ниже, полого так, незаметно почти.

Артур замечал. Сейчас он все замечал. Каждый поворот, малейшую щербиночку на полу, пятнышко грязи на штукатурке. Ничего себе катакомбы – лабиринт, как в сказках. Если не подводит чутье, замок давно позади, и подземелья вползли все под тот же собор. Не мытьем, так катаньем, а загнал проклятый чернец прямиком к нечистому в зубы.

Вот и влип ты, сэр Артур Северный! А ведь еще днем казалось, что хуже быть не может. Когда Фортуна младшего убивал. Когда ты сам убивал Зако...

Безликие тоннели привели к новой лестнице. Несколько ступенек вверх, а там снова коридоры. И на обе стороны двери, двери, двери, тяжелые, обитые металлом, с внушительными засовами.

Тюрьма? Под кафедральным собором? Нашли же место, и впрямь у Господа за пазухой.

Ближайшая дверь гостеприимно распахнулась.

– Входи, сын мой, – приказал пастырь.

– Шевелись! – Сэр Милуш подтолкнул в спину.

Стены без единого окна, узкая койка, стол, табурет. Обстановка получше, чем в родной келье. Там табурет отсутствовал. То есть сначала он был, но потом заглянул в гости сосед, заядлый картежник, у которого всегда собиралась многочисленная компания, и попросил сей предмет мебели на неопределенный срок. Мол, сидеть не на чем. Артур отдал...

Сто лет прошло с тех пор, где сейчас тот табурет?

– Ну! – рявкнул сэр Милуш.

– Веревки снимите, – Артур поморщился, – и не хрена орать. Моя вина еще не доказана.

– Да. Развяжите его, – негромко распорядился монах.

Дверь за спиной закрылась неслышно. Зато громко и уверенно лязгнул засов. Артур прошелся по келье... по камере, разминая затекшие руки.

Дивные дела творятся на свете: какой-то чернорясый отдает приказы рыцарям Кодекса. А рыцари слушают. И повинуются.

Десять шагов. От стены до стены. И шесть – поперек.

Передаст ли Милуш просьбу об исповеднике? Должен передать. Обязан. Любой христианин имеет право на исповедь, тамплиер же может потребовать в качестве исповедника орденского капеллана. И отказать в такой просьбе не смеет никто.

Раньше не посмели бы. Времена, увы, изменились. Но в любом случае – Милуш доложит. Кому? Надо полагать, своему командиру. А тот пошлет вестника в казармы храмовников...