Она соединилась с Гилом, затем с Голландцем, и наконец с отцом.

***

Ментальное касание оказалось мерзким, пропитанным злобой и ненавистью. Оно вызвало у Голландца такое отвращение, что он чуть не разорвал связь. Остановили его две вещи. Первая — это Майя, которая хотела, чтобы он помог.

Вторая — начавшаяся у них над головами битва, битва, которую Фило наверняка проиграет.

Он никогда не думал, что аниматрон так похож на живое существо. Конечно, относился он к нему именно так, но в глубине души всегда считал, что все следы человечности существуют лишь в его собственном воображении и больше нигде. И вот теперь, он понял, что механический человек так же реален, как и он сам.

Если бы не страх за жизнь Майи, он бы тут же вступил в бой. Хотя бы своей физической силой. Но план Августа де Фортунато давал шанс разделаться со стерегущими их Рошалями, особенно с тем, который держал все еще одурманенную девушку. В то же время этот план грозил смертью, если воли ренегата окажется недостаточно. То, что хотел сделать де Фортунато, было очень трудно. Голландец сомневался, хватит ли на это его собственной воли.

«Приготовиться», — слова прозвучали прямо у него в мозгу. Голландец сосредоточился.

— Я был терпелив! — прорычал Сын Мрака. — Я все прощал, но теперь — хватит!

Он швырнул Фило в окно. Как ни удивительно, стекло выдержало. Аниматрон бешено отбивался, а тени снова потащили его вверх.

Август нанес удар.

Рошали, все как один, зашипели от боли. Многие согнулись пополам.

Голландец почувствовал, как ослабел захват его стражей, боровшихся теперь за свою жизнь. Тела их дико затряслись, как будто на них накатила одна из разрушительных волн, всегда предшествующих Концу света.

— Сработало! — закричал Гилбрин. Говорил ли он вслух или же только в мозгу Голландца, скиталец не понял.

— Тихо! — вмешался де Фортунато. — Сконцентрируйтесь!

Рошали отступили, двигаясь так, будто кто-то тянул их всех за ниточку. С каждым мгновением чернильные монстры тряслись все сильнее. Те, что поменьше, начали таять.

Голландец стал кое-что понимать. Рошали не принадлежали реальности. Сами они не смогли бы жить и благоденствовать, эту способность дает им только Сын Мрака. Видимо, Август де Фортунато, который знал их лучше всех, разумеется, за исключением их хозяина, разобрался, что тут существуют пределы. Вот почему, умирая, они растворяются. Когда сила, которой насытил их Сын Мрака, оказывается подорвана или же высвобождена, они больше не в состоянии поддерживать свое существование. Они в буквальном смысле перестают быть. Ему самому следовало бы это понять давным-давно. Ведь он достаточно часто был свидетелем их кончины.