«А ты как, Гил?»

— Если учесть, как я выгляжу, то прекрасно!

— Август…

— Он больше тебя не обидит и никого не обидит. — Гилбрин поднял ее, чтобы она могла посмотреть.

Де Фортунато лежал на спине, поджав руки, как мертвый таракан. Глаза его смотрели в потолок. Вокруг головы и груди натекла лужа крови.

— Что случилось?

— Думаю, что он упал на осколок стекла. Проткнул себе шею и, наверное, грудь.

Она смотрела на труп и с удивлением ощущала, что чувствует некое сожаление из-за его смерти. Непрошено всплыли немногие добрые воспоминания о былых временах. Вот отец дарит ей щенка. Держит на руках. Майя отбросила эти мысли, вспомнив, как множество раз ей приходилось стыдиться, что она — дочь Августа де Фортунато. Стыд и ужас с лихвой перевешивали жалость.

— Не понимаю, как осколки могли попасть под таким углом.

— Имеет ли это сейчас значение, Майя, дорогая? Он мертв, и все.

Что-то в его тоне говорило, что тут было не только Провидение. Майя не стала настаивать. Если Гилбрин и сыграл какую-то роль в смерти ее отца, он сделал это, чтобы избавить ее саму от отцеубийства.

Она в последний раз посмотрела на Августа. Он был бы разочарован, если бы знал, как доведется ему умереть. Ее отец всегда видел себя погибающим в ореоле славы. Тысячи мертвых врагов у его ног.

«Прости, Август, что подвела тебя».

Обитель Сына Мрака быстро теряла черты реальности.

Обстановки пустого офиса было уже больше, чем ослепительного сияния. Но искажения реальности не ослабевали. В мире по-прежнему что-то шло страшно неверно. Конец света стремительно приближался.

Комната содрогнулась, раздался треск энергетического разряда. Заметались голубые молнии, собирая все остатки блистательного приюта Сына Мрака, поглощая любые следы, пока не осталось совсем ничего, только разгромленный, но все равно очень обыденный офис. Да еще труп Августа де Фортунато.

Исчезло даже тело аниматрона.

— Что это, черт возьми, было? — выдохнул Гилбрин.

Они посмотрели друг на друга, пытаясь справиться с охватившим их беспокойством. Майя спокойно ответила:

— Сын Мрака все еще хочет вернуться. Он сопротивляется, собирает силы… — она вздрогнула, но не от страха за себя, — и мы ничем не можем помочь.