— Папа! Папа, побудь еще немного. Мне так хочется поговорить с тобой. Я так ждал тебя! Когда ребята рассказали, что здесь могут исполнить любое желание, я сразу знал, что пожелаю… Папа, ну, пожалуйста, еще хотя бы несколько минут…

— Не могу, Тимми. Я сам очень хочу побыть с тобой еще, но не могу… Я буду приходить к тебе в твоих мыслях, снах… Мы еще о многом будем говорить с тобой.

— Папа, а почему Большой Лу сказал, что ты погиб? Ведь вот же ты! Я ощущаю тепло твоих ладоней. Ведь ты живой! Живой?! — Тим с мольбой посмотрел в лицо отца, ища ответ на самый важный вопрос.

Отец обнял его и поцеловал. Потом встал с камня и, печально улыбнувшись, сказал:

— Конечно, сын, я жив… в твоей памяти. Пока ты помнишь меня, пока помнят мама и девочки — я жив. Прощай, сын! — Он быстро повернулся и пошел в туман.

Тим вскочил с камня, хотел броситься вслед за ним, но ноги словно стали ватными, а в горле застрял ком… Он едва выдавил вслед исчезающему в тумане отцу:

— Папа, ты жив, жив, жив…

По его щекам катились слезы, но Тим не замечал их.

3

— Крэлл, я обработала первый массив статистических данных, — сказала Юэла, протягивая товарищу лист с таблицами и графиками, выданный компьютером. — Видишь, предварительные результаты обнадеживают. Конечно, для более полного анализа потребуются более крупные массивы, но мы только начали. Надеюсь, что нам удастся собрать и обработать их, пока нами не заинтересовались полиция или контрразведка. Люди Рэйна еще не окончательно потеряли человеческий менталитет. В их сознании сохранились истинные ценности. Иногда мне кажется, что наше шоу для них является слишком сильнодействующим лекарством, к тому же горьким…

— Лекарство, как правило, и бывает горьким, Юэла, — ответил Крэлл, просматривая лист. — Как еще иначе можно повлиять на людей, психика и сознание которых несут на себе огромный пласт специальной психообработки? В их сознании столько наносного мусора, скрывающего все самое лучшее, что еще осталось в них. Мы должны расчистить их сознание, чтобы ростки светлого и доброго смогли прорасти. А для этого требуются сильные средства.

— Да, да, Крэлл, все правильно. Я не оспариваю это. Просто мне жаль их. Особенно детей. Знаешь, Крэлл, каковы их самые большие желания? Те, ради исполнения которых они готовы отдать самое дорогое, что у них есть? Дети хотят увидеть своих отцов, ушедших на войну и погибших. Они хотят, чтобы отцы вернулись домой. Это их самое большое желание. Многие из детей недоедают, их постоянно мучает голод, но они даже не думают о еде, приходя к нам за «чудом». Сегодня был один мальчик… Тим. За то, чтобы увидеть погибшего отца, он отдал самую дорогую для себя вещь — складной нож, который тот подарил ему на день рождения перед уходом в армию. Его альфа-поле было настолько сильно, что я даже подумала о ненужности наших моделятора и материализатора, создающих материализованные иллюзии, рождаемые сознанием. Он наверняка мог бы материализовать свою мечту самостоятельно, будь у него достаточный энергетический потенциал. Возможно, я преувеличиваю, но этот мальчик — не исключение. У многих детей наблюдается очень сильное альфа-поле, причем с положительным потенциалом. Именно в детях — будущее этой цивилизации. Заних, за их сознание мы прежде всего должны бороться… Со взрослыми сложнее. Они слишком подвержены отрицательному воздействию пропаганды, за их плечами жизнь при тоталитарном режиме. Слишком много негатива.