Опять улица, бесконечный моросящий дождик, и обезумевшие толпы озверевших людей, громивших магазины и поджигавших все, что может гореть. С трудом верилось, что еще несколько дней назад все было тихо, спокойно, чисто и упорядочение.

Патруль Министерства по контролю за рождаемостью нашел ее в какой-то подворотне. Дэнис сладко спала, прижимая к груди вместо куклы допотопный мазер. Проснулась она уже в бараке, среди десятков таких же бездомных детей. Одни были немного старше, другие намного моложе...

Дэнис вернулась к реальности так же неожиданно, как исчезла из нее. Первым, что поразило ее, был сочувственный взгляд Седона.

Ей хватило доли секунды, чтобы осознать, что он с ней сотворил. Дрожа от едва сдерживаемой ярости, Дэнис прошипела сквозь стиснутые зубы:

— Если ты, тварь, еще раз посмеешь проделать со мной такую же подлую штуку, клянусь всем святым, я тебя убью! — Заметив гримасу гнева, перекосившую на миг бесстрастное лицо Седона, она предложила свистящим шепотом: — Хочешь помериться силами? Всегда пожалуйста! Но учти, подонок, что драться у меня шли настоящие мастера.

Танцор чуть наклонил голову, чтобы скрыть мимолетную усмешку, вызванную ее наивной бравадой.

— Будь вы юношей, Дэнис Кастанаверас, — произнес Седон своим обычным голосом, — думаю, я смог бы вас полюбить. Вы поразительно напоминаете мне меня самого в молодости. — Тон его внезапно изменился, сделавшись жестким и повелительным. — А теперь слушай меня, глупая девчонка, и слушай внимательно! На тебе лежит ответственность лишь перед самой собой. Не перед теми, кто тебя унижал, мучил и преследовал, и даже не перед теми, кто проявлял к тебе доброту, помогал, учил или любил, а только, повторяю, перед собой одной. По большому счету ты никому и ничем не обязана. Тем более сейчас, когда наши жизни в опасности. И даже не столько жизни, сколько наше право распоряжаться ими по своему усмотрению. — Приступ гнева вновь овладел Седоном, и на этот раз он не стал сдерживаться, позволив ему выплеснуться наружу. — Меня бесят ваши мелкие склоки и примитивное, неуемное стремление дорваться до власти любой ценой! Когда я наблюдаю, как вы, люди, уподобляясь безмозглым баранам, отталкиваете и топчете друг друга, лишь бы отхватить кусок побольше и послаще, но не замечаете при этом притаившегося в кустах волка с оскаленной пастью, мне порой кажется, что человечество заслуживает той участи, которую уготовили ему слимы. — Немного успокоившись, Танцор вернулся к прежней манере речи, спокойной и рассудительной. — И все же сердце мое обливается кровью при одной мысли о том, что потомки Народа Пламени, несмотря на все их отличия, недостатки и порочные наклонности, могут оказаться под властью бездушных тварей. Я не признаю ответственности перед теми, кто слабее меня, и не жажду над ними власти. Когда меня вызволили из тулу адре — хронокапсулы, вневременного шара, — я был озабочен только тем, как выжить и приспособиться. С моими способностями мне не составило бы труда найти уединенное местечко и жить в свое удовольствие. Вначале я и хотел так поступить. Но когда я немного освоился в вашем мире, то понял, что это не для меня. Я знал, что рано или поздно настанет день и в небе над моей головой повиснут исполинские военные корабли имперского флота слимов. Только поэтому я принял решение избрать другой путь и только поэтому вынужден заниматься тем, чем занимаюсь. Всего два человека на этой планете имеют представление о том, как противостоять угрозе вторжения слимов. Один из них я, а второго... — Губы Седона растянулись в торжествующей усмешке, обнажив острые белые зубы. — А второго я убью. И убивать буду так долго, как только он сможет выдержать.