– Это мероприятие я и имею в виду, – улыбнулся Демид.

Глава 17

Глава 17

Холод, ледяной холод сковал его кишки, прополз по животу и заставил содрогнуться тело. Он не ощущал ничего, кроме холода, но уже осознал, что существует на этом свете, пришел в него, не помня, кто он такой. Он вдохнул, наполняя затекшие легкие, и сиплое ворчание вырвалось из пасти его. Веки горели огнем, и он с трудом разомкнул их. Перед ним лежала лапа – мохнатая лапа зверя. Он попытался встать, и лапа поползла в сторону, скользя когтями по обледеневшему полу.

Он был еще слишком слаб разумом, чтобы сказать себе: "Я – волк". Лишь обрывки путаных мыслей слабо вспыхивали в его голове. Холод в костях и дикий голод, заставляющий желудок сжиматься в болезненных спазмах, – вот что он осознавал совершенно отчетливо.

С третьей попытки он поднялся на ноги. В зеркале отразился зверь, слишком крупный для собаки, но с головою, мало походящей на волчью. Приплюснутая морда со свисающими брылами, морщинистый кожистый лоб, маленькие круглые уши и зубы, торчащие из пасти во все стороны. Он лизнул зеркало. Язык его был сух и не оставил на стекле влажного следа.

"Человек... – Слово неожиданно возникло в затуманенном сознании. – Я был человеком..." Он прислушался, ожидая, не появится ли в голове новой весточки из прошлого. Нет, пока он не мог вспомнить ничего. Он чувствовал себя словно щенок, только что появившийся на свет и слепо тычущийся мордочкой в поисках влажного материнского тепла.

Холодно, как холодно...

Он смутно припомнил, как выглядит человек. Он понял, что эти двуногие, шумные существа раздражают его, вызывают откровенную неприязнь. Но страха не было. Он был сильнее любого человека. И все же он был как-то связан с людьми, зависел от них.

Вдруг он вспомнил руки, свои руки – когда-то у него были не эти тупые лапы, а настоящие руки, красивые и большие. Он уставился на свою волчью конечность и представил, что она меняет очертания, превращаясь в человеческую. Неожиданно пальцы его удлинились, вытянулись в скрюченное подобие обезьяньей кисти. Волк испуганно взвыл, отпрянул от зеркала и едва не повалился на пол.

Он был слаб – слишком истощен и голоден, чтобы вернуться в человеческий облик.

В избушке не оказалось ничего съедобного – волк напрасно тыкался мордой во все углы. На стене висели какие-то высохшие кошки, они пахли соблазнительно, зверь с удовольствием пожевал бы сейчас этого вяленого мяса, но у него не было сил, чтобы встать на задние лапы и попытаться добраться до них. Он толкнул дверь и вышел наружу.