Проходя мимо ванной комнаты, Кузнецов задержался. Сквозь шум воды из ванной доносилось пение Элен. Пела она по-французски и довольно неплохо. Он простоял перед дверью около минуты. Затем вернулся в кухню, отделенную от ванной комнаты гипсолитовой перегородкой, подставил к стене табурет и встал на него. Стеклянное окно, выходящее из ванной в кухню, наполовину запотело. Но сквозь клубы пара он увидел ее.
Элен стояла, подставив спину под струи душа, подняв руки и придерживая ими волосы, однако некоторые влажные локоны падали на плечи. Из окна можно было разглядеть только часть ее обнаженной груди, усыпанную прозрачными капельками воды.
Кузнецов почувствовал себя школьником, подсматривающим в женской бане. Он хотел оторваться от окна и не мог этого сделать. Глаза его обводили контуры тела Элен, а эрекция грозила разорвать ткань брюк.
Он все-таки слез с табурета.
– Элен! – крикнул он, – Я в институт. Тут в холодильнике колбаса и помидоры. Поешь, если я задержусь!
– A bientоt
* * *
Дверь опять была не заперта. Женя с неудовольствием толкнул ее и вошел в квартиру. Из ванной комнаты доносились звуки льющейся воды и мерное урчание автоматической стиральной машины. Запах порошка стоял по всей квартире.
– Наталья! – крикнул он с порога. – У тебя опять дверь открыта! Ты когда-нибудь доиграешься!
Наталья вышла из ванной. Если она и была удивлена появлением Кузнецова, то не показывала этого.
– Появился наконец-то! – всплеснула она руками. – Ой, радость-то какая! Кто жизни научит, кроме тебя!
– Ладно, хоть сегодня-то помолчи.
– Я всю жизнь молчу!
– Ну конечно!
Кузнецов снял ботинки и прошел в большую комнату.
– Ты почему не на работе? Сегодня вроде бы рабочий день? – спросил он.