— Ей, — мягко поправил ее голос.

В изумлении Мара поправила наушник. Никто не отвечал, да и не просил у Люка пояснений, стало быть, он использовал личный канал. Она нажала кнопку и проворчала в ответ: — Брысь из моих мозгов, Скайуокер, — но месту, которое Люк занимал в ее сознании, она дала почувствовать, до чего рада, что он тоже уцелел в этой катастрофе.

Затем, с не меньшим изумлением, она испытала новое чувство — теперь она знала.

— А вот и нет! — воскликнула она. — Будет мальчик!

Угловатый тягач замерцал и пропал из виду.

* * *

Йакен нажал на гашетку, и еще один «прыгун» разлетелся разноцветными осколками. «Сокол» беспрестанно маневрировал, он ясно увидел еще один разлетающийся коралл — это была работа Йайны из кокпита. Он слышал голоса отца и сестры, первого и второго пилотов. Так бешено и ладно «Сокол» еще не летал ни разу в жизни.

Уррдорф не мог уйти в гиперпространство так, как это сделал тягач Дромы, но устойчиво набирал скорость, уходя из плоскости орбиты Дуро. Йуужань-вонги прекратили преследование. Может, ему и удастся затеряться в темноте между звездными системами.

— Есть, — произнес Хэн. — Мы отваливаем. Удачи, Уррдорф.

— Спасибо, «Сокол», — ответил в наушниках Йакена далекий голос.

Снова раздался голос Хэна: — Йакен, Йайна, пушки в походное положение. Приготовиться к прыжку. Везем ее домой.

Йакен послушался, затем, цепляясь за ремни, спустился в техническое помещение к Ц-ЗПО. Услышал объявление Йайны из кокпита: — О! Анакин еще одного завалил.

— Сколько у него сегодня? Одиннадцать, двенадцать? — поинтересовался Хэн.

— Даже не знаю, — ответила Йайна. — О парнишке, похоже, пора поговорить с полковником Дарклайтером.

— Эй! — Хэн повысил голос. — Люк, Мара, Анакин. Вы — последние силы в системе. Уходим, пока есть возможность.

— Верно, — это был дядя Люк. — Анакин, все. Выходи из боя. Хорошо поработал.

Похоже, что братец будет последним человеком, ушедшим живым с Дуро, подумал Йакен, без особой, впрочем, зависти. Он нашел, наконец, равновесие между внутренним могуществом Силы и внешней мощью. Отдалившись, став покорным, ничего не оставив в резерве, он превратился в ходячее, дышащее, живое, но… жертвоприношение. Похоже, я все-таки поймал этот меч, дядя Люк.

Он почувствовал Йайну, сидящую рядом со знакомым мерцанием, которое всегда было их отцом. Потянувшись Силой, он чуть коснулся раскаленного добела сияния своего брата. Затем — дяди Люка в «крестокрыле» и тети Мары на «Тени Джейд».

Стоп. Здесь было что-то странное, другое. Что-то происходило с тетей Марой. Нет, это не было тем спертым и зловонным ощущением, как тогда, когда она почувствовала, что болезнь становится неизлечимой. И тут, в какой-то совершенно новой глубине, он увидел ее сияние, сияние двойной звезды.