– Садись, – сказала Марина. – Я приготовлю чай. Тебе сахар класть?
– Нет, лучше лимон, – я сначала ответил, а потом подумал, что она как-то слишком быстро перешла на «ты».
Пока Марина ставила чайник, я осмотрелся. В квартире, насколько я мог судить, жил кто-то ещё – муж или брат? Привстав на цыпочки, я провёл пальцем по верхней полке. Палец остался чистым. Левая бровь от удивления начала подрагивать: нечасто увидишь такую аккуратность. Эта комната вообще может претендовать на звание самой чистой и уютной из всех, какие я видел!
Каждая вещь – от пульта управления до блокнота на журнальном столике – имела такой вид, будто лежит на своём законном месте, и малейшее изменение её положения нарушит незримую гармонию, сравнимую с гармонией Сада камней. Полстены занимал экран телевизора, перед которым высилась ровная стопочка дисков. Я наугад взял один и открыл – диск размещался так, что надпись на нём была строго параллельна верху коробочки. В носу отчаянно защипало: до такой аккуратности, возведённой в культ, мне далеко!
Осторожно, чтобы ничего не задеть, я присел на удобный белый диванчик. Через пару мгновений появилось такое ощущение, будто все веши уставились на меня, включая в обстановку комнаты. Выполненный из бирюзового хрусталя человечек на полке прямо-таки гипнотизирует маленькими рубиновыми глазами!
Марина вышла из кухни с подносом в руках. На подносе стояли изысканный фарфоровый чайник, вазочка на тонкой ножке с конфетами и пара чашек из тончайшего материала, который мне показался чем-то средним между фарфором и мрамором. Марина ловко поставила поднос на столик, села напротив и взяла чашечку. Я посмотрел на оставшуюся и взмолился Вирусу, чтобы он помог повторить её манёвр: чашечка была наполнена аккурат по золотой ободок, то есть по самые края. Чтобы её поднять, не расплескав напиток, надо обладать стальными нервами хирурга. Или имплантантом в мозгу...