— Ага, — подтвердил Хэн. — Фрукты всякие, високосник… и леса, и горы, и тишина, о которой ты столько мечтала. И ни одной минокке на Корусканте не надо знать, куда мы отправились.

Лейя опять вздохнула.

— Кроме Гаврисома, — сказала она. — Он ни за что меня не отпустит.

Ухмылка Хэна стала самодовольной.

— Отпустит, солнышко. На самом деле я позвонил ему сегодня днем и все устроил. Он просто пришел в восторг от этой идеи.

Лейя поперхнулась.

— Пришел в восторг?!

— Не так, чтобы очень, — малость сдал назад кореллианин. — Ну да, он не прыгал от восторга, но он отпустил нас, и это главное. Правда?

— Правда, — признала Лейя, со смешанным чувством разглядывая довольную физиономию мужа. — Хэн, ты опять нарываешься на неприятности, так?

Соло пожал плечами.

— Он не сказал этого прямо, — неохотно признал он, — но у меня такое ощущение, что он не будет возражать, если мы вдвоем ненадолго исчезнем.

— Даже когда Траун вернулся?

Хэн скорчил мину.

— Особенно когда Траун вернулся.

Лейя вздохнула — на этот раз с облегчением — и обвила руками шею супруга. Конечно, можно было бы догадаться. Сейчас, когда на Хэне висят обвинения в стрельбе на Ботавуи, а на ней — поддержка бездоказательного заявления Ландо, что он видел Трауна, оба они стали нежелательными персонами. Ничего удивительного, что Гаврисом ухватился за шанс убрать их на время с глаз долой.

— Прости, Хэн, — повинилась она. — Вечно я задаю слишком много вопросов, да?

— Все в порядке, солнышко, — сказал он, обнимая ее покрепче. — Мы же не дадим им все испортить, верно? Нам просто вздумалось уйти в отпуск, и плевать, что они там себе об этом думают.

Она напряженно улыбнулась.

— «Не бросай меня, а то я от тебя уйду», — процитировала она старую шутку.

— Вроде того, — кивнул он. — Ладно, в общем, я поговорил с Чуй, ничего страшного, если дети еще немного побудут на Кашиийке. А мы немного побудем вдвоем.