Я слушал и улыбался, а потом решил рассказать ей о своей работе. Она кивнула, но глаза потускнели. Я пытался объяснить ей, какое это приятное и спокойное занятие после всех лет, проведенных в АРМ.

АРМ снова заинтересовала ее. Так и быть. Я решил рассказать о системе Генри.

Меня эта история обошла стороной. Это было очень удачное мошенничество, способное разрушить мировую экономику. Благодаря ему Захария Генри стал богачом. Он мог и остаться богачом, если бы вовремя вышел из дела… а если бы его система не была такой удачной и опасной, он мог бы угодить в тюрьму. Но вместо этого… что ж, пусть его язык открывает свои тайны собственным ушам в банке органов.

Я мог свободно рассказывать обо всем этом, потому что система давно уже изменилась. И я не упомянул только о том, что события произошли за двадцать лет до моего поступления в АРМ. Но у меня уже заканчивались разрешенные истории.

– Если люди будут знать, что это можно сделать, – сказал я, – кто-нибудь обязательно сделает. Мы можем только запрещать, снова и снова.

– Например? – тут же ухватилась за ниточку Фиби.

– Например… ну хорошо, возьмем хоть первую установку холодного ядерного синтеза. Для нее использовали палладий и платину, но точно так же можно применить еще полдюжины металлов. Или органические сверхпроводники: одна из составляющих в патенте указана неправильно. Многие ученые пытались синтезировать их по неправильной методике и в конце концов добивались успеха. Если есть какой-то один способ получить нужный результат, наверняка найдутся и другие.

– Так было до появления АРМ. Вы запретили бы сверхпроводники?

– Нет. С какой стати?

– А холодный ядерный синтез?

– Нет.

– Но при этом выделяются свободные нейтроны, – заметила Фиди. – Если покрыть реактор слоем отработанного урана, что можно получить?

– Думаю, плутоний. Правильно?

– Из плутония изготовляют бомбы.

– Тебя это беспокоит?

– Джек, ядерная бомба – это оружие массового уничтожения. Как арбалет. Как Астероид аятоллы… – Фиби посмотрела мне прямо в глаза и заговорила тише; мы не хотели посвящать в наш разговор весь бар. – Ты никогда не думал о том, сколько открытий пропало в этой… черной дыре, называемой АРМ? Открытий, которые могли бы решить все наши проблемы, снова обогреть землю, пробить барьер световой скорости.

– Мы никогда не запрещали те изобретения, которые не представляли опасности, – ответил я.

Я мог бы уклониться от спора, но это тоже разочаровало бы Фиби. Она любила хорошие споры. Проблема в том, что я не мог ей предложить хороший спор. Может быть, из-за того, что не был так уж сильно им увлечен, а может, из-за того, что самые сильные мои аргументы относились к категории запрещенных.