Сообщение об убийстве муллы Абу Талиба пришло вечером третьего дня. Около пяти. Фидай. Шахид. Говорили, что из Ирака. Из города Мадинат-ас-Салям.

Дварака замерла в пятнадцати сантиметрах над минаретами главной пятничной мечети города.

А утром исчезла Мария. И Дауд. Это уж было совсем странно. Мне казалось, что он появился на Двараке вовсе не для того, чтобы отбить у Махди одну из жен.

Эммануил был хмур и раздражен. Он стоял лицом ко мне, опираясь на стол. Столешница белого мрамора и белые руки Господа — ничуть не темнее. За окном шумел сад. Двараке не было дела до поздней осени. Микроклимат.

— Марк взял отряд и отправился на их поиски. Без моего позволения.

Еще одна странность. Мне казалось, что Марку должны нравиться совсем другие женщины. Чувства Марии не вызывали у меня сомнений. Марк в роли Ланцелота? Только Гвиневера любит Артура.

— Не вздумай рваться за ними. Наведи справки по своим каналам.

— Я навел. Глухо.

Зато позвонил Марк.

— Ты что, с ума сошел? Господь в ярости! — гаркнул я. — Жить надоело?

— Не нервничай. Все, что я делаю, я делаю ради него. Этот эпизод должен быть сохранен в тайне. Здесь очень не любят скандалов.

— Ты что, их прирезать собрался?

— Посмотрим. Давай ко мне. Возьми вертолет.

— Куда к тебе?

— Вана. Сулеймановы горы. Ставка Дауда.

Желтые горы без леса. Только кое-где пучки кустарника и выступы темных скал. Безрадостная картина, несмотря на ясную погоду.

Мы приземлились в долине у подножия одного из четырехтысячников.

Палатки, камуфляж, пяток танков. Не очень впечатляет.

Зато огромный белый шатер в центре. Мы вошли — я и пара телохранителей. Пилота и еще двоих оставил в машине на всякий случай.

В шатре происходил пир — иначе не назовешь: кормилось человек двести, не меньше. Во главе стола сидел принц Дауд в белом балахоне и чалме и обнимал Марка, который был занят барашком. На земле мир и в человецех благоволение.