— Эммануилу это крайне невыгодно. Ни один властитель не радуется нестроениям в своем царстве.

— Я и не говорил, что он этого хочет. Но иначе невозможно. Каждый его шаг вызывает обратную реакцию. Чем больше власти он сосредоточивает в своих руках — тем больше противодействие.

— Противодействие чего?

— Мироздания.

— Угу! Вспоминаю Индию. Единый космический закон Рута, который правит богами и людьми. Вам не кажется, что это ересь, молодой человек?

— Не все можно объяснить в рамках ортодоксии.

— Чтобы опорочить врага, можно даже отступить от ортодоксиии?

Он замолчал, опустил голову, потом тихо спросил:

— Вы хоть поняли, что Эммануил — не Бог?

— Я давно это понял. Но он — величайший из людей.

— Что же вы ищете контактов с его врагами?

— Я их не ищу — сами возникают. Почему я вас не повесил? Допустим, я сомневаюсь. Я хочу иметь тропинку для отступления на случай, если все полетит в тартарары.

— Уже летит.

— Возможно. — Я поднял бокал. — Ну что? Продолжим пир во время чумы?

Он помедлил.

— Возможно, зря я вам поверил.

— Не зря. Я не предаю тех, кто мне доверился.

Утром был дождь, смешанный с пеплом. Капли оставляли грязные следы на стекле.

По телику передали, что проснулся Эльбрус. Я даже не знал, что это вулкан. Но вулканологи считали, что, в общем-то, вполне мог проснуться: Кавказ — молодые горы. Наш апокалипсис проходил естественно, как естественная смерть. Я подумал, что СВС тоже должен иметь естественную причину. Нечего сваливать сию беду на духа то ли Господа, то ли Вельзевула, носящегося над Европой и выбирающего свои жертвы по одному ему известному принципу.

Позвонил Тибо.